магистр внутренней езды
по серпантину бездорожья,
лицо, знакомое до дрожи,
цветы по краю пустоты,
не приглядишься — не поймёшь
их самотканного начала,
когда нелепая случайность
прервёт течение времён
и звон коровьего рожка
услышишь как бы издалёка,
дорога, бывшая широкой,
как пересохшая река,
сведёт движение на нет,
и ты, в макушку поцелован,
поймёшь — в начале было слово,
а не скопление планет.