По одноимённому рассказу Михаила Шолохова.
Близ хутора у ветхого причала
Я лодку ждал весенним тёплым днём.
В безлюдном месте тишина стояла,
Тянуло сыростью и пахло мхом.
Сняв с головы солдатскую ушанку,
Вблизи увидел мальчика с отцом.
– Браток, куда ты едешь спозаранку? –
Со мною поздоровались вдвоём.
Мужчина тут же сел устало рядом,
Сняв со спины свой вещевой мешок,
Меня окинул добродушным взглядом:
– Закурим? Вот солдатский табачок! –
– День ясный! Ждать ли туч на горизонте? –
Мы закурили дружно самосад.
– Ты за баранкой, всю войну на фронте? –
– Я тоже там хлебнул по ноздри ад. –
Он спохватился и сказал сынишке:
– Милок, ты поиграйся у воды.
Я родом из Воронежа, братишка.
Один. Родни – шаром хоть покати.
Жена воспитывалась в детском доме.
Ирина, умница, не мне чета.
Почём фунт лиха, было ей знакомо.
Весёлая, характер – красота!
Так время очень быстро пролетело.
Родился сын, две дочки через год.
Детально изучил я автодело,
Не захотел вернуться на завод.
Работал, зарабатывал прилично,
Шестнадцать лет, как будто бы во сне.
Учились дети наши на “отлично”.
Пришла беда. С июля на войне.
Формировали нас на Украине,
За год был дважды ранен, взяли в плен.
Я очутился в рабстве на чужбине.
Работали на фрица целый день.
Чем только нас не били паразиты:
Железом всяким, палкой, кулаком.
Бесились озверелые бандиты.
На ужин нам – баланда с кипятком.
За тачкой ноги волоку насилу,
Одна осталась кожа на костях,
Носить и кости было не под силу.
Сжигали столько пленных в лагерях.
Закончилась однажды наша смена,
Всех шоферов отправили в Потсдам.
Мне чудом удалось бежать из плена,
Взял фрица в плен и к нашим блиндажам.
Полковник встретил: “Ждёт тебя награда,
Такого «языка» доставил нам”!
Я говорю: “Мне в автороту надо”!
– Вначале в госпиталь, подлечат там! –
Я сразу написал письмо Ирине,
Как был в плену и вырвался потом,
Как немца этого привёз в машине.
В ответ сосед: “Попала бомба в дом”.
“Одна лишь яма там, на месте хаты,
Убили гады дочерей, жену.
Пришёл с завода сын, пошёл в солдаты,
Отправлен добровольцем на войну”.
Спустя семь дней пришло письмо от сына:
“Уже артиллерийский капитан.
Воюет год, была уж годовщина”.
Берём Берлин. Бьёт огненный фонтан.
Убил немецкий снайпер утром Толю,
В великий День Победы аккурат.
Быть одному мне выпало на долю,
Наверное, судьба такая, брат.
Куда идти? Нет, только не в Воронеж!
Стал жить у друга. Город небольшой.
Гляжу: оборвыш, маленький найдёныш,
Глазёнки, словно звёзды над избой.
Он прибегал сюда, когда темнело,
И до того он полюбился мне,
Что стал скучать по нём, чудное дело,
Спешу увидеть вновь его в окне.
Под вечер еду с рейса: “Эй, Ванюшка!
Я прокачу тебя, садись скорей!
Там, видишь, в чистом поле деревушка,
Совхозный элеватор рядом с ней.”
“Откуда знаете вы имя, дядя”?
Я рядом посадил его с собой:
– Я человек бывалый, из отряда.
А где же, Ваня, твой отец родной? –
“Погиб на фронте, бомбой маму – следом”.
– И у тебя тут нет совсем родных? –
– Нет никого. – Ночуешь где, с соседом? –
“А где придётся”. – Сжался весь, притих.
Во мне слеза мгновенно закипела:
“Нам порознь пропадать, не быть тому”!
В груди горит огонь, трепещет тело.
“Я – твой отец”. – Как выдохну ему.
О, Боже! Кинулся, повис на шее,
Целует щёки, сам, как свиристель:
“Я знал, что ты найти меня сумеешь”!
Родным, счастливым стал для нас апрель!