И говорили что-то родители про крах мировой экономики,
и сидели все в одной комнате и думала Даша: «Мы в домике!»
И Витька ругался: «Застряли, как в чёртовом бункере,
свалил бы сто раз отсюда куда подальше».
А Даша учила буквы, и гречка на кухне булькала,
и было не очень спокойно, но радостно Даше.
Смотрела она, пока делала заданное на завтра,
как доллар зелёный растёт до потолка динозавром,
как президент в телевизоре велит не ходить на улицу,
как занавеска танцует, как Витька за ноутом дуется.
Какие у мамы красивые волосы, какие у папы большие руки,
наконец-то можно налюбоваться на них, наглядеться.
И думала Даша, отдыхая от ежедневной разлуки,
что сейчас у неё неплохое, в сущности, детство
и что вообще лучший праздник — весь этот коронавирус.
И цвела в её шестилетнем сердце неуязвимость.
Потому когда мама заплакала, что всё это полный конец,
и когда папа ответил, что действительно — Апокалипсис,
Даша сразу же встала и твёрдо сказала: «Нет!
Иначе такую весну бы в окне не показывали!»
Ведь и правда же, глупые взрослые, как это может быть ад,
если всё расцветает и птицы над всем звенят,
если солнце повсюду, и свет его величав,
если мама и папа такие смешные в его лучах,
если даже Витька уже не сердится в его свете.
Если это весна.
Весной не бывает смерти.