По одноимённой повести Константина Воробьёва.
Вокруг плясал на небе отблеск жуткий,
Пылал огнём кровавый горизонт.
Колонной строевой, вторые сутки
Кремлёвские курсанты шли на фронт.
В деревню, в штаб полка пришли под вечер.
– Товарищ капитан! Сюда! Сюда! –
Полковник посмотрел на них при встрече:
– Все роста одного! Вот, это да! –
– У всех бойцов винтовки и гранаты.
Нам пулемётов бы ещё штук пять?! –
– Нет ничего. Лишь ров, патроны, хаты.
Немедленно позиции занять! –
С утра взвод Ястребова Алексея
Окопы рыл под каменной стеной.
Полу-подковой пролегла траншея
От кладбища до церкви небольшой.
Раздался рокот с неба: “Самолёты”!
Он перерос затем в могучий рёв.
– Нет свиста бомбы, пронесло нас вроде.
На Клин пошли десятки косяков. –
– Гляди, на поле, русские, славяне.
Они бегут, похоже, прямо к нам
И с ними капитан какой-то странный. –
– Из окружения мы вышли к вам. –
– Четвёртый взвод, готовиться всем к бою!
Рассредоточиться! Всем по местам! –
– Глянь, два броневика к нам мчат толпою. –
“Стрелять по ним? Нет, я сначала сам”.
Он дважды выстрелил из пистолета,
Взвод тут же сразу ахнул залпом вслед.
Они назад рванули без ответа.
Курсанты стрельнули разок вослед.
Мгновенно начали взрываться мины.
Осколком политрук убит в живот.
Во взводе трое ранены – все в спину.
– Нести всех к санинструктору. Вперёд! –
В тылу ревели, грохотали танки,
Их слышал Рюмин с левой стороны.
Рёв раздавался и на правом фланге.
Он понял, что они окружены.
А впереди? Хозчасть, быть может, рота?
Что, если мы накроем их броском.
А дальше за деревней топь, болота.
Поверим в мощь свою и в лес уйдём!
– Окружим и ударим ночью с тыла.
Четвёртый взвод – пять залпов по дворам,
Чтоб ни одна мышь в лес не проскочила.
Всем остальным – гранатой по врагам! –
Взвод после залпов замер на поляне,
Вняв крикам атакующих бойцов.
Настал ночной атаки час желанный,
Страшнее нет сверкающих штыков!
Фашисты, одуревшие от страха,
Метались дико в огненном аду.
Один курсант, пронзив врага с размаха,
Убил штыком второго на ходу.
По улице, охваченной пожаром,
Стреляя, следом Алексей бежал.
Увидев немца за большим амбаром,
Сразил фашиста с ходу наповал.
В “свой” лес вошли курсанты возбуждённо:
– Бой длился даже меньше двух часов.
Мы положили больше батальона,
Потери – лишь одиннадцать стрелков. –
Днём появился самолёт проворный,
Над ними снизился, как стрекоза,
Блеснув крылом с крестом песочно-чёрным.
– Всем замереть! Не поднимать глаза!
Он улетел. “Туда ему дорога”!
– Залечь скорее в цепь и ждать врагов! –
– Товарищ лейтенант, летят! Их много! –
Раздались взрывы, стоны из кустов.
Над Алексеем вздыбились фонтаны,
Летящей к небу, стонущей земли.
Давил на уши грохот беспрестанный.
Не слышал он, как танки в лес вошли...
В падении он лёг под корневищем,
Нависшим над воронкою взрывной.
Здесь, был курсант. “Ты что, нашёл жилище?
Вставай! Там гибнут наши за спиной”!
“Остаться лучше надо нам живыми,
Чтоб ночью снова их разбить потом!
Стреляй”! – блеснул глазами молодыми.
Бой вскоре стих. Затихло всё кругом.
Ступая осторожными шагами,
Они вдвоём шли дальше на восток.
– Гляди, четыре немца под скирдами! –
– Свои! Не бойся, подходи, браток! –
Узнали сразу голос капитана,
Накрыло сверху тёплою волной.
Встречают их четыре великана.
– Ну вот тебе и тёплый дом родной! –
Они нырнули тут же в копны сена,
Почувствовав усталость и покой,
Уснули моментально и блаженно,
С утра увидели воздушный бой.
Два “ястребка”, четыре “мессершмитта”
Схлестнулись в жаркой схватке огневой.
Была машина наша немцем сбита,
Отвесно рухнул “ястребок” второй.
Сев, Рюмин подтянул вплотную ноги:
– За это нас простить нельзя никак! –
Был бледный взгляд его печально-строгим:
– Сходи-ка, у ребят возьми табак! –
Он добежал уже почти до стога,
Когда услышал выстрела хлопок.
Они – назад. Курсант ругался в бога...
Вплотную к горлу подкатил комок.
На рюминских губах застыла пена,
В руке зажат был клевера пучок.
– Под клёном похороним непременно! –
Он вырезал штыком земли кусок.
– Могила вырыта, несите тело. –
Курсанты бросились к скирде назад.
Он бросил взгляд, внутри похолодело –
Два танка вышли, словно на парад.
Один танк шёл на них, другой – к опушке.
Не вылезая, стал к нему лицом.
Когда вблизи увидел хобот пушки,
Швырнув бутылку, быстро лёг ничком.
Она перелетела через башню,
За куполом взметнулся столб огня.
Зажмурившись, он вспомнил день вчерашний:
– Ну что, не удалось убить меня?! –
Он шёл к своим с винтовкой по тропинке,
Катились слёзы счастья по щекам.
Над ним кружились тёплые снежинки,
Порхая, липли радостно к глазам.