Прячет голову тамариск, по оврагам, великий скромник.
Возвращаясь всегда есть риск не узнать, не найти, не вспомнить…
Под разломами старых крыш, от волнения станет жарко.
Не добрался сюда Иртыш, но зато добежала Чарка,
Только берег её теперь стал пустым и совсем пологим
И читается всё сложней иероглиф степной дороги.
Растворить бы по шире дверь, ту, что в прошлое наше манит,
Набросать бы опять грачей на обрывок небесной ткани,
Зацвести бы опять садам на убогой песчаной хляби
И чтоб иволга пела нам, а не ветер скулил по бабьи,
Чтоб ожили вокруг дома, разродились хлебами печи,
Улыбнувшись, сказала ма – «души время сыночек лечит».
Но у взрослых календарей не бывает пометок – чудо.
Не хранит аромат густой, сохранившись в песке, посуда.
Пуповина счастливых дней, что на коже дитя наколка,
Заживает сама собой,
Кровоточит долго.