давно не признавался в светлом чувстве
давно не признавался в чем-то чистом
болезненно-пожизненное пусто
слова застряли в горле словно приступ
боязнь не видеть прошлого пугает
открытость вен уже не откровенность
до неба - тридцать восемь попугаев
а до тебя – отчаянная смелость
я пил бы с мертвецами, наши дети
паяльником тянулись к канифоли
как солнце на полу к мечте о лете
актеры помнят лишь чужие роли
я руки забывал на скатерти, приборы
от скуки не считаю более полезными
казненный сохраняет голову, которого
без ножа зарезали
слова трясутся в горле, в ту пещеру
что носит в себе сердце кроме прочего
я больше не ходок, какого хера?
Оооочень важное многоточие…