Сюлли Прюдом. ISBN 9785449870506

СЮЛЛИ ПРЮДОМ. ИЗБРАННЫЕ СТИХИ.

Рене Франсуа Арман Прюдом,
Sully Prudhomme. (1839-1907)
Лауреат Нобелевской премии (1901)


———————————————————————————

*Конец мечты
Fin du reve

Меня сон настигает в спальном мешке
и обвивает змеиным гипнозом.
С губ стекает дрожь в холодной слюне,
изменяя цвет естественной кожи.
Кровь густеет и словно теплая лава,
не выходит из замкнутой постели.
Я стал пленником чьего-то взгляда,
он баюкает мою жизнь, как на качели.
Я чувствую боль ласки и гибель свою,
во власти сна, он угнетает душу мою.
Хочу избавиться от него. Это мой сон.
Он гложет сердце моё со всех сторон.
Вдруг, происходит разрыв смущённого сна.
Я умираю, тяжелый монстр поглощает меня.

*Советы
Conseil

Пусть повезёт и будет находкой,
жених счастливый на глазах,
с баритоном и красивой походкой,
но не мечтатель в своих снах.
Будь щедрой и не береги себя,
от безрассудного страдания,
не увлекайся, доброту щадя,
в добровольных признаниях.
От природы ты безразличная,
бойся взволнованной души,
к ней нежность непривычна,
ей нужен лишь покой в тиши.
Мечтательный вас опечалит,
он станет тенью в стороне.
Слух зависти его заставит,
стремиться к вашей красоте.
Плохой птицелов и без труда,
накинет на вас тонкую сеть.
Но взмахом своего крыла,
птица сможет далеко улететь.
Тебе не узнать всё прекрасное
от прихоти внезапного полёта,
если он сердце почувствует твоё,
губ твоих коснувшись мимолётно.
Тогда оргазм, как счастья пузыри,
взорвёт терпение и усталость,
наступит слабость от наготы,
уже знакома будет эта радость.
Будь щедра, щади доверчиво мечту
и милость в твои глаза нагрянет.
Она не заведёт сознание в темноту,
а в солнечных лучах восстанет.
С другом будет тебе легко
и без забот, он твоя купель,
его сердце убежище твоё,
а руки словно колыбель.
Он чужд химерам и очень сладкий,
спокойней всех на свете.
Безмолвный от забот и без оглядки,
потому, что вы ещё дети.
Ощущайте друг друга наедине,
не в час учебы, в классе негодуя.
Вам лучше уединиться в стороне
и полностью отдаться поцелуям.
Если он похож на твоё пристрастие,
не выбирай его, ты, как жена,
с ним станете на век несчастными
и в этом будет обоюдная вина.

*Утешь свою душу
Consolation

Подросток, красивый и откровенный,
с открытым сердцем, выглядит дивно.
Однажды завял, как цветок забвенный,
замученный истомой, побелел невинно.
За порогом смерти человек безмолвный.
Здесь всё черное вокруг его тревожит.
Любовь приносит проблем бездонных,
пусть мать не ведает, что происходит.
Она была не святая в своём роде,
оградившись от поклонения мертвым,
её уберегли от церемонии обряда,
слов не достаточно, даже жестоким.
Дыхание замирало, а память тесна,
мама возраст дочки скрывала,
у неё первая триумфальная весна,
она на балу, словно жемчуг сияла.
Весенние ночи там, где семья
и праздник детей красивого дня.
Свою жестокую рану не омывай,
сожалением дружбу ты не ругай,
кто истекает кровью им помогай,
не кори Божьим советом, мечтай.
Оставь в одиночестве все стенания
и не распространяй их признания.
Сделай невидимым его страдания,
дни пройдут суровым испытанием.
Природа внутренней своей душой,
заставит скорбь уснуть.
Цветы вместо слез, принесут покой,
отчаянию закроют путь.
Солнце согреет всех матерей,
их причитания облегчают грёзы.
Пусть они плачут за своих детей
и собирают их горькие слезы.
Надо, чтобы боль и рыдания унялись.
День за днём, от заката и до рассвета,
слёзы их в росе растворялись.
На могилах, которые вызывают это
и отчаяния печалью обернутся.
Сердце расслабится от боли немного.
Объятия душ узлом сожмутся,
мудро и безмятежно с помощью Бога.
Душа ослабнет и слёзы прольются.
Страдания шаг за шагом, постепенно,
отойдут и улетят, с тобой разминутся,
Ангелы на крыльях взлетят мгновенно.
Бог обострит на сердце боль.
Используй своё право на консоль.

*A Kan

О Вас моя душа во сне мечтает,
в холодной нереальности картин.
Видение гостеприимно принимает
и вовлекает в безмятежный мир.
Думаешь, что это только сон,
неуловимый призрак, или медитация.
Внешняя сила, сильный закон,
идеал начинается, но не заканчивается.
Смысл воплощает мечту и гармонию сложения,
аромата, красоты в форме едино творящего.
Перемещаясь, мы не знаем причины движения,
эти грёзы захватывают тело, которое спящее.
Бог непостижим, мы в шоке от вашего мнения.
Мы не чувствуем то, что у нас есть настоящее.

*Проклятые
Couples maudits

Среди преступников нет хороших парней,
знающих в своей жизни воли и счастья,
как резвящийся табун свободных коней,
без присмотра и правил для сладострастия.
Не бывает любви без кровати и дома!
Сколько подушек измято на крайних просторах,
в бесстыдных кабаках, после погрома,
борделях закрытых от солнца, в красных шторах.
Все эти парочки, безумные от желания,
поглощают кайф от их же удовольствия,
прокляты кошмарами худшего ожидания,
используя малый шанс с огнём поссорится.
Дождавшись возможного для их душ канона,
среди ужаса на мгновение плоть соединяют,
находясь под пристальным взглядом закона,
печальным поцелуем себя удовлетворяют.

*Страсть.
Au desir

Не умирай, пока желание
на вещи ждёт тебя.
На крыльях лети заранее,
только спроси себя.
Бродягу трудно удивить.
Может губами коснуться роз?
Ему больше нечего открыть,
так как нет причин для грёз.
От поцелуя лицо вам улыбнётся,
страсть птицей ввысь взметнётся.
Уверен, любовь вернётся,
а юность с сыном обернётся.
Пусть жажда вдоволь насладиться
и снова захочет возродиться.

*У кромки воды
Au bord de l’eau

Сидя на кромке бурлящего потока,
видно, как он летит мимо одиноко.
Если плывут облака, на твоих глазах,
видно их изображение на небесах.
Над крышей идёт дым восходящий,
значит заметишь там ты курящих.
Когда в окрестностях приятный дурман,
чувствуешь запах, цветочный бальзам.
Если фрукт заметили пчелы,
пробуй на базаре вкус медовый.
Если птица, в лесу начинает петь,
слушай и напивай её трель.
У подножия ивы вода шумит,
это её судьба сама журчит.
Пока чувства будут сниться,
время жизни нашей продлится,
но страсть глубокую не удержать,
друг друга будем мы обожать.
Не заботясь о ссорах с кумиром,
игнорировать их, достигая мира.
Я, счастливый перед всеми, кто устал.
Не уставая, это всё для вас написал.
Почувствуй любовь, что проходит!
Не уходи! Это жизнь происходит.

*Теофилу Готье

Мастер, вспыхнул, как факел вечности,
утешая жажду хрупкой и нежной плоти.
Откроем от изысканной глины античности
наше тело и содрогнёмся от гнева смерти!
Его душа присоединилась к усопшему миру.
Тень без желания ожидала его у Вергилия.
Он родился в день, который подарил лиру,
а Жрица красоты отдала ему свою идиллию.
Если богам и есть до этого какое-то дело,
он должен восхищаться апофеозом
и забальзамировать своё нетленное тело,
поделившись с природой этим вопросом.
Наслаждайтесь его редким вдохновением,
пьянством красок и контуром упокоения.

*В антикварном магазине
Chez L’antiquaire

На улице, среди множества ветхих вещей,
стоял из слоновой кости Иисуса манекен
и будто прощался с потерянной верой своей,
чувствуя себя вдали от усталых колен.
Рядом Венера, из прошлого искусства,
удерживает драпировку с каждой стороны,
показывая обнаженную красоту безумства,
безрукая, как стволы плюща переплетены.
Спокойное удовольствие и огромную нежность,
прохожим ласки больше никто не предлагает.
Один с прибитыми руками, у другой промежность,
торговец перепродает всё, что сам покупает.
Женщина продает ему взволнованную ночь.
Красивые объятия не щедры, уходят прочь.

*Призывникам! Новобранцам!
Aux conscrits


Пока вы идёте под солнцем на равнине,
по болотам, ухабам, толкая тяжелые пушки,
ваши имена братья, не знают командиры,
а вашу ненависть ощущают только лягушки.
Столько случайно убитых пулей шальной,
из-за слепого и беспричинного спора.
Ты умрешь в ужасе, в тот момент роковой,
который фатально ждал приговора.
Мы, оставшиеся в живых, будем сражаться
и не будем откупаться трусливо.
Мы, дети крестьян, нам тщетно унижаться,
мучаясь, будем служить сиротливо.
Мы кровью других молодых людей заплатим
и у нас будут наши раненые и мертвые братья.

*Пьер Ронсар

Ты был мастер среди глухих. Ронсар - ты гений!
Я восхищаюсь твоими старыми стихами.
Твой здравый смысл в гармонии твоих творений,
заставляет переживать в игре словами.
Я изумлён твоей страстью к античным стихам,
больше чем глаголы и великое искусство.
Твоя безрассудная фантазия к святым мечтам,
рождает Орфея в мужчинах и его чувства.
В небесах, полях, морях, ты был любим.
Больше нет тебя и траур всех омрачил,
а мир без лиры твоей стал нелюдим!
Твои стихи приходят и дают нам сил.
Твоя гордыня оживляет славу семи струн
и о бессмертии богов даёт нам много дум.

*Неизвестным читателям
Aux amis inconnus

Стихи неизвестным я посвящаю,
соперникам, кого люблю, уважаю.
Братьям с сердцем невинным, спокойным,
кто заходит и чувствует рядом свободным,
незнакомцам с кем близость пройдёт,
тем, кто уходит в небесный полёт.
Вижу, как голубь покинув лесные вольеры,
письмо доставляет тому, с кем знакомы.
С добротой воспринимайте любые стихи,
согретые теплом гостеприимной души.
Вам станет счастьем и торжеством,
слышать как эхо несётся стихом.
Пусть чистая гордость вас разорвёт,
в том мире, где не вульгарный народ,
а добрые люди копают свой огород!
Нам суждено быть всегда в опьянении,
где элегия становится стихотворением.
В них мы расскажем о нас, о судьбе
и не только под музыку, или в гульбе.
Когда стих начинает близкий читать,
значение слов заставляет страдать
и затихает огонь, где кровоточила рана,
а сердце исцеление в тот момент ожидало.
Тогда слеза скользнёт по щеке невзначай
и в горящей вспышке померкнет печаль.
Возможно стих затронет и отзовётся,
на реальном слове вдруг оборвётся.
Вспомнишь стиха того название,
что в памяти засел, как заклинание.
Не ройтесь в своих собственных муках.
Красота утонет в глубине ваших вздохов.
Не спускайтесь туда в поэтических снах.
Это всё услышите, только на небесах.
Вы те, кто без вины всегда виноватые,
узнаете про свои ошибки при покаянии.
Доя вас любовь горит чистым пламенем.
Я благороден и прав без суровой лжи,
живу во сне, в объятиях души!
Возьмите немного, дорогие прохожие,
то что понравилось и на вас похожее.
Истина в дружбе и взаимности ожидания,
встретиться с вами нет никакого желания.
Остальное сохраним до нашего свидания.

*Поднебесье
Ether

Если на земле лежать неподвижно,
небо кажется выше, а воздух спокойным.
Плывут несколько тучек осторожно,
затаив дыхание, наблюдаю фривольно.
Там есть всё, что пожелаешь. Снег в саду прилёг,
Архангел парит и за собой шарф тащит.
Я представлял его другим, не замечая, как он увлёк,
а кипящее молоко переполнило чашки.
Затем расползаются облака,
чистая лазурь сияет без порока,
будто сталь дышит и жива,
всё меняется с годами без упрёка.
Я лишь вздыхаю от своей беспечности,
скоро исчезну в этой бесконечности.

*Ревность
Inquietude

По ней я всё время скучаю.
Ей кажется, что она дороже всего.
Ему не скажу, что его умоляю,
буду равнодушным и прощу его.
Сердце моё защемило и ноет,
это гордость против любви закрытой.
Буду делать всё без паранойи.
Пусть она боится остаться забытой.
Иногда я раскрываю свою слабость,
предвзято ревную и приношу ей боль,
чувствую в своем сердце жестокость,
она не верит, думает, что я другой.
Я буду мил, оставаясь с её душой,
она владеет телом и красотой.

*Старые духи
Parfums anciens

Аромат сладкий и скромный,
с запахом материнской груди,
вонзился в память с молоком,
как алтарные, древние духи.
Чистое излучение божества,
взбаламутило во мне сладость,
а тонкий запах этого естества,
напомнил сестру, мою слабость.
Дорогая пахучесть будто ушла.
Где аромат былых идиллий?
Словно из цветов душа истекла,
разных фиалок, роз и лилий.
Нашей жизни свежий аромат,
как во времена первой любви,
восторг поцелуя, потом оргазм,
на нежном бархате, да в крови.
Далеко от некрашеных губ,
раньше убегал в смятении.
Так долго испарялся вглубь,
в молодости запах сирени?
Сердце упавшее в пропасть,
не соединит в тревожном пути.
Потеряв, возвышенную страсть,
в бесконечность с собой понесли.
Аромат превратился в убийцу,
мы плачем от серого дурмана.
Где эликсир для нашего сердца?
Кругом яд, отрава, бальзамы.
Есть один увлекательный запах,
чёрный цвет и особо тяжелый,
дым, как волос вьётся на травах,
тлеет смрад, он такой терновый.
Обволакивает и по телу скользит,
если положить фатальную дозу,
то запах острых специй поразит
и вводит в состояние наркоза.
Только в пресной и чистой воде,
сосуд погруженный на глубину,
сохраняет вековую горечь в себе,
нетронутой суть, оставляя одну.
Надо бы этот бальзам достать,
сердце очистить и принять,
безгрешного любовника унять
и память постоянно освежать.
Простой и сладкий аромат,
запаха материнской груди.
Кто помнит, тот не виноват!
Где вы, мои алтарные духи?

*Осенняя тоска
Chagrin d'automne

Поля уже распаханы в разрез,
там за дымом из каминных труб,
увидишь ты осенний свод небес,
на нём равнины замыкают круг.
На финише нас старость поражает,
в ней ты заметишь странные леса,
там щебет, пенье птиц нас удивляет,
а гимн осенний на ветру поёт листва!
Поэты находят больше скорбных нот,
творя стихи под лунным светом,
зелёный лес, как солнечный оплот,
их плач хранит неблагодарным эхом.
Пусть хлеб ласкает в поле борозда.
Мечта о мире, сильней, чем красота.

*Реализм
Realisme

Ушла моя верная любовь. Я так хочу,
её оставить целиком в одном портрете.
Рисунок наивный, я ничего не удалю
и недостатки, что мне дороги, поверьте.
На заднем фоне, будто в старой паутине,
усмешка дилетанта становится сильней.
Её долгожданный облик на моей картине,
изображает прелесть, присуще только ей.
Подруга, знающая её лучше всего,
готова за нас сердцем дорожить.
Видение светится в глазах его,
рука художника не ищет, не дрожит.
Как в зеркале, картина отражает сути нить,
каждый луч её заставляет образ полюбить.

*Разрыв
Separation

Я не могу ей это говорить
и слезу нет сил остановить,
улыбку от слезы кривит.
Ты лучше напиши признание,
им разожги моё сознание.
Болтай, хохочи и танцуй,
игра в запрете, не флиртуй.
Ты не красней нас что-то объединяет.
Мы не друзья и это нас разъединяет.
Уже вот целый час идёт,
а я с ней не могу уже общаться.
Пусть дружба до смерти доживёт,
ведь она жива и может улыбаться.
Я чувствую она с ума меня сведёт.
Если для нас язык непонятный,
а слезы недовольны тобой,
следовать за всеми давайте,
это единственный путь такой.
Будь счастлив на этом, прощайте!
Я видел, как два сердца воркуют,
как пара поющих птиц.
Перед рассветом тоскуют,
еще не увидев зарниц.
Разделим их, пусть ревнуют.
Разведём их при самом рождении,
из-за страха, что наступит день,
в их отсутствии, в недоумении,
уходящим в огромную тень,
без возможности в соединении.

*Цветок без солнца
Fleur sans soleil

Могла она излечить ребёнка своего?
Она любя страдала, боль стала сладкой,
сказала, что может умереть ради него.
Его голос сердце задевал украдкой,
но она восторгалась существом его.
Его шаг не такой, как у других мужчин,
если она слышала шум, что был рядом,
то краснела от эмоций и других причин,
когда особенно наблюдала взглядом,
он вниз смотрел и был неумолим.
Он знал, как с ней счастливым быть,
и смог бы украсить ей гробницу.
Цветок любви ей от сердца подарить,
но думал, что достаточно в темнице,
её жалостью своей боготворить.
Мать знала его больную томность
и видела весь скрытый мир его.
Он ей шептал, молясь безмолвно,
что хочет вместе быть всего,
под более весёлым небом, новым.
«Мама, это мысль моя, а не враньё.
Её образ остался в сердце нежно.
Сегодня это удовольствие моё.»
Мама шептала: «Это безумно,
ты не станешь близким для неё.»
Да, если слёз когда-нибудь причины,
из глаз скользят на розовую грудь,
станут понятны девушкам наивным,
рука не дрогнет, чтобы их смахнуть,
и чувствуешь себя в сердечном ритме.
В её душе, где мать моя и Бог один,
а на могиле благословение именам,
мой образ в Храме вдруг возник,
когда молились вы одиноко там,
я в твоих глазах, как видение не поник.
Я бы хотел её в рабстве у себя держать.
Её отход на небеса меня заставил ждать,
мне не хотелось бы там за ней летать,
воздух и почва для нас благодать.
Вот голос и шаги её мечтаю наблюдать.
Я полюбил бы похожую душу на тебя.
В тени цветок закрывается и дрожит,
умирая без поцелуя этого дня,
прошу тебя счастливой вместе быть.
За твою любовь, я обожаю тебя!

*Диалог со смертью

1.
Мы думаем о Смерти в её пределах,
у гробницы дорогого нам человека,
при паломничестве в этих стенах,
я представляю состояние поэта.
Вернувшись из темного места,
вторгаясь в похоронный обряд,
я хотел осознать суть процесса,
испытать на себе смерти страх.
Ощущения умилял поэтический дар,
который красоту и чувства открывал.
Сожаление и скорбь кидали в жар,
я сердцу своему никогда не лгал.
Если обаяние не жалкая наживка,
а искусство, игра, без веры путь.
Не бросай меня, я твоя прививка,
ты мне нужна, чтоб не утонуть.
Перед неизвестным разум отступает,
ты можешь его присутствием спасти,
загробный мир об этом ничего не знает,
между скрещёнными руками на груди.
Заткни завистников необдуманной мысли,
пусть их не разносят случайным эхом.
Я готов с акцентом речь безопасно нести,
доносить смысл с юмором и смехом.
Не бойтесь мертвеца обидеть на могиле.
Поэзия моя присущая обитель,
она в детстве была, как вторая колыбель
и до конца останется, как зритель.

2.
Я долго думал, глядя в темноту,
там звезды похожи на дальние костры,
где я пересёк загробную черту,
проникнув в потусторонние миры.
Я увидел множество существ, поверил,
что здесь есть удовольствия без слёз,
любовь без пыток, её кто-то соизмерил
и без сожаления с собой принёс.
У каждого есть множество страданий,
кто-то сломлен при малейшем толчке,
среди мобильных тысяч проявлений.
Жизнь это умирающий поток на земле.
С тобой жила одна определенность.
Ты хороша, я верил в это каждый час,
жизнь и плоть влекли влюблённость.
Любимый мертвец, ничто для нас.
Я не терплю, чего не знаю и боюсь.
Меня никто не слышит в этом склепе,
скоро обязательно сюда вернусь,
прощаться бесполезно и нелепо.
Тебя не полюбишь под землей,
тут нет возможности встречаться.
В эту ночь, ты была со мной,
я цвёл и не хотел с тобой расстаться.

3.
Я ничего не знал, даже твой возраст.
Наши дни шли до последнего вздоха,
ты не сделала неизбежным возврат
и не остановила время порока.
Никто не продолжил твой наземный срок.
Для тебя он связан с прошедшими годами.
Это твой неизменный и священный урок,
плоть твоя мертва, её нет больше с нами.
Уверен, другие не заметили это,
твой образ остался очернённым,
в моём сердце ты бессмертна,
но я без твоей памяти никчёмный.
Служу убежищем, стерегу твой покой
и сохраняю его, чтоб умереть не зря.
Я готов последовать сразу за тобой.
Память обещает не забыть тебя.
Ты долго остаёшься жертвой земли,
превращая в лохмотья сердца.
Я хотел бы открыть колумбарий,
где безопаснее, чем в гробницах.

4.
Жестами рук распространяя вой,
словом скорбным и прощанием,
апофеозом перед отходом в покой,
Бог предсказал все ужасы изгнания.
Импульс, фиксировал душу в полёте,
против небытия героический сдвиг,
с иглой в безумной игре на эшафоте,
когда маятник падает, забывается миг.
Свои сомнения в проблемах утопил,
их достаточно, чтобы меня обидеть,
на свои вопросы я ответ не получил,
хочу меньше думать и ненавидеть.
Учиться в моём возрасте не тянет,
знания не зреют, а только меркнут.
Бесплодный ущерб уже не исправить,
мертвые нигде не могут воскреснуть.
То что закрыто, испытать невозможно,
чтобы подняться, нет оснований,
если то же самое, но в новой форме,
к высшей звезде испытать ликование.
Меня не заставить поверить в ничто,
за все смерти, что любили другие.
Пожалей меня, я хочу знать существо,
но действуют неодушевленные глаголы!
Ни безумные догмы, что существуют,
ни голос Иисуса, забытый давно,
ни вы, кто нам мозги лишь фильтрует,
философией, в которой темно.
Ты смирилась, чтобы заткнуться.
Проб и ошибок меняет наука,
впадая в тайну, чтоб не свихнуться
и противостоять Ему! Какая скука!
Безусловно, жить феноменально!
Какое это имеет для меня значение?
Я утверждаю и говорю изначально,
но вы игнорируете моё влечение.

5.
Как узнать судьбу, любимый мертвец?
Я ученик, как и все другие, но не понимаю,
ученые, апостолы скажите мне наконец,
ведь я не сомневаюсь, а только страдаю.
Когда нас в душу природа помещает?
Она сотворила дух правильной вины
и супротив своих детей же направляет,
не в сердце ранит, а будоражит сны.
С этим долго сражался в своих мыслях
и всем сердцем боролся не покладая рук,
о свой лоб и грудь, как не крестился,
справедливость бессмысленна мой друг.
Среди людей закон убийством управляет,
оправдание бойни сознание определяет,
надежда людские души слепо унижает.
Коварство, жадность народы не сближают.
Мои силы истекают, как в смертной битве,
без поражения и смерти после ранения,
ещё вчера я ослабленный внимал к молитве
и выбирался из подвешенного состояния.
Его дело прекрасно, мы верим в победу!
Он нашёл силы удержать своё терпение
и сдержанно завещал нам всем в награду,
нашу жизнь с чувством удовлетворения.
Кто породил меня, конечно же не Каин?
Назовём это случайностью, силой, Богами.
Объясните наконец, кто мне не хозяин.
Судьба отвратительна без крова над нами.
Делай и живи, как хочешь, на радость.
Мы рабы бесконечного истязания,
я проклинаю тебя и вижу свою слабость.
Возьми, или оставь мне тепло и дыхание!
Я смогу предоставить корни поколения,
это отличит меня от тысяч тленных.
Вернусь к истокам своего существования
и подчинюсь законам всей вселенной.

*Моя невеста
Ma fiancee

Невеста, спутница сердца моего,
кудесница мучений и страданий,
знаю точно, день рождения её
и чувствую всегда её дыхание.
Возраст определяет старость,
в моей комнате с прохладой,
она брала уроки себе в радость,
а мать моя была тут рядом.
Мама беседу вела с Богородицей
и о святых, как мне того хотелось,
не стесняясь перед свечкой,
когда был гром, она крестилась.
Я думал, что это серьезно и нежно,
боялся, лелея показаться чужим.
Я отдал бы всю кровь безмятежно,
чтобы ласкать её сердцем своим.
Полюбил и на ней бы женился,
она в прошлом мне принадлежала.
Мне сон о невесте приснился,
она долго меня без имени держала.
Мои глаза увидели мечту.
Я исцелял её и верил в это чудо,
получив её в свою судьбу.
Как бы от этого не стало худо?
Она это чувствовала, я знал.
Любовь про себя я ругал,
слёзы с глаз её вытирал.
Милость к ней свою умолял.
Вот она, сидит в деревне летом,
в легком платье, на берегу пруда,
как хорошо бы мне при этом,
наедине с ней оказаться до утра.
Уверен я, что жизнь моя пустынна,
но счастье появилось у меня.
Она прошла со мною рядом, мимо,
но оглянулась, меня к себе маня.
Я увидел её как-то днём
и сказал ей: «Ребёнок мой милый,
по одной дорожке идём.»
Я впереди шёл, она сзади уныло.
Мы встретились в точке опять,
улыбкой минуя нашу беду,
но я не посмел ей сказать,
что так долго её только жду.
Однажды, о ней я многое узнал,
когда встретил на своем пути.
«Я был неправ.» И я ей сказал.
Она ушла, так и не подав руки.
Молчала одинокая душа во мне.
Я доверился Богу. Он безмятежный,
дыханием неба и растений на земле.
Наш союз не стал неизбежным.
Не стану думать только лишь о ней,
смерть победит, она нагрянет,
невеста рождена, чтоб быть моей,
но никогда, так и женой не станет.

*В Тюильри
Aux Tuileries

Заставьте плакать родных детей,
эти малыши станут джентльменами.
Кто-то позже придёт к своей мечте
и раскрыв глаза, увидит великолепие.
Им понравится, как молитва звучит,
они чувствуют себя лучше намного,
они едва ли смогут различить,
очарование колокольного звона.
Вы сможете ощутить солнца тепло
и ваши кудри в лучах засияют,
как золото сверкнёт рыжее волокно,
словно львята на лужайке играют.
Вы не догадаетесь, что это игра,
когда вам руки опрокинут на шею,
будет смех равнодушный со зла.
Вы ему вред нанесёте этой затеей.
Вы подумали, что это игра,
подставляя лоб под лобызание.
Его губы важней, чем щека.
Благодать порождает страдание.

*Март
Mars

В марте, когда закончится зима,
в деревне возрождается земля,
как после болезни выглядит она
и первая улыбка от неё твоя.
Когда холодная лазурь меняет цвет,
к востоку грунт слегка заснежен,
иней покрывает белизной рассвет,
а полдень скрывает свою свежесть.
Вновь тёплый воздух воду растворяет,
что превратилась в тонкий мрамор
и как-только лист из почки вылезает,
он дышит для себя зелёным паром.
Вот женщина становится милее,
как откровенность прожитого дня
и пробуждается любовь нежнее,
чья скромность обновляется маня.
Я не должен всё это пропустить,
редких дней полёта умилений,
кто утром хочет даму полюбить,
он молодым себя считает без сомнений.
Но с грустью чувствую года,
как сова, когда рассвет подходит,
закрывает свои полночные глаза,
от света, что для её предвестник боли.
Выходя из долгой, зимней спячки,
я сонные глаза открыть готов,
а природа дарит мне болячки
из неясных, тщетных снов.

*Полдень в деревне
Midi au village

Стая не пасётся и не бродит,
пастух лежит рядом, отдыхает.
Пыль не шелохнётся на дороге,
извозчик коней  себе погоняет.
В кузнице мирно спит кузнец,
каменщик на скамейке уснул.
Мясник храпит нажравшись в конец,
руки от крови чужой не отмыл.
Оса гуляет по краешку чашки,
челюсть её между лап влачится.
На пихте орех кедровый в шишках.
Собаке тоже вкусное снится.
Прачки балаболят, как сватьи,
бесшумно полощут бельё,
принесли цветные лохмотья
и до белизны доводят его.
Надзиратель смотрит в оба
за движением на дворе,
ученики, как шумные пчелы,
жалобно суетятся везде.
Ветер горячий в поле,
созрела в колосьях пшеница
и мухи летают роем,
с лучами яркого солнца.
Неподвижно перед дверями
узкий порог торчит из камня,
бабки кажутся мотыльками,
пальцами копаясь в прялке.
В полдень из окна воочию,
шёпотом влюблённо глядят,
более свободно, чем ночью
любовники, которые не спят.

*Позже
Plus tard

Пусть чары потеряли свою красоту,
остался только мрамор желаний,
как раньше чувствую горячую слезу,
в холодном сердце от страданий.
Вертеп с презрением вижу взглядом
и много судеб не способных встать,
во мне пылают непристойным адом,
в глазах, которые заставили мечтать.
Благодать исчезает в течение часа,
ложная ласка усыпляет в кровати,
неожиданно просыпаюсь и плачу.
Позже себе говорю, после смерти!
Дни бегут, как вечность продолжения
и есть уверенность, что нет конца,
а время задыхаясь, ломает крылья,
у будущего нет границ, как у кольца.
Обречены на страдания дни,
солнце лазурной точкой сияет,
надежда дрожит, там в глубине,
а небо внутри рассвет ожидает.
Когда все будут на месте своём
и несчастья рассеются, как дым.
Красиво иссякнет чистое дело её
и я останусь вечно молодым.
Буду любить тебя без всякой оглядки,
о прошлом не стану жалеть, горевать.
С женой рядом приляжем в кроватке
и я буду в объятиях её целовать.

*Разочарование
Deception

Стоячая вода словно зеркало,
правдивое и даже скромное,
изображение преображает зло,
отдавая цвета фону черному.
Голубь в облаках, Аврора,
отражает искренность свою,
а величие небосвода,
не меркнет на голубом краю.
В цвете этих густых мест,
тысячи разных змей и пиявок,
других невидимых существ,
плывут не нарушая порядок.
Отражаются лишь верхние слои,
обманчивой игрой взгляда,
создают в сознании иллюзии свои,
в лазурной ложбине водопада.
Преломляясь через этих монстров,
небо сияет, как паруса без морщин,
превращая их всех в некие звёзды,
на обратной стороне из глубин.
В круговороте такого восприятия,
навстречу к звёздам уединиться
и чувствовать себя в её объятиях,
к этому всякий монстр стремится.
Это видно предельно идеально,
в глазах известного любовника,
погрузившись в душу реально,
вместе со злом, что она обрела.

*По течению
Sur leau

Я слышу звук источника воды,
печально плачущие слёзы,
по камню скользнёт мгновение беды
и кружит шелест листопад березы.
Я не заметил, лодку понесла река,
в цветущем крае буду ждать зимы.
Я взглядом провожаю облака,
застилающие простор голубизны.
Словно змея скользит волна,
качается, не зная угол склона,
цветок колышется у берега пруда,
как человек завидует другому.
Могу раскрыть секрет моей судьбы,
не скрывайте от людей свои мечты.

*От сердца
Sursum corda

Если все звезды вселенной,
обманут наблюдателя взгляд,
блестеть перестанут мгновенно
и уйдут в ночной звездопад.
Или флот, утонет в крушении,
а большие и маленькие дома,
медленно исчезнут в стихии,
там, где бесконечная глубина.
Упасть в пропасть возможно
и зажечь небосклон,
возвышенный и роскошный,
словно земной поклон.
Лучше с пользой на том свете,
на бесконечности всех зарниц,
стряхнуть человеческий пепел,
с покоящихся в глубине гробниц.
Прах сердец не исчислить,
он захоронен, но тлеет всегда,
где неизменным в смерти,
бессмертной остаётся душа.
Подземельные недра,
умершие сердца поглотившие,
накопили сокровища
судеб, тысячи лет хоронившие.
Сколько в могильной тьме
невидимых спят лучей!
Какое сидерическое семя
в звездной пыли страстей?
Что там, за небесным сводом,
издыхает древнейшее солнце.
Постоянно извергая в полдень,
гениальные вспышки сердца.
Подарите многолюдные ночи
и звёздные бриллианты мечтам.
Отдайте туманности прочие
любящим вас сердцам.
Самые одинокие звезды,
разбросанные в темной лазури,
словно сердца одержимые,
для глубокой и уверенной сути.
Проложи к ним свой путь,
он станет молочным потоком,
безмятежная радость и грусть
оживит их жизненным соком.
Весь поток своих мыслей
к древней Венере воззри,
звездную пыль очистит,
огонь сердец изнутри.
Сердца готовы к отражению атак,
на прочность и протест привиты.
Реформирует иммунитет зодиак
там, где титаны были разбиты.
Ты, наконец песчинка забвенная,
паришь во множестве мертвым,
если что-то и есть нетленное,
то мерцает незыблемо прошлым.
Пусть щедрая торжествует звезда!
Из моего пепла, пусть просыпается!
Не выключай из юности года!
Солнце самое, самое ясное!
Древнее пламя стало жарким,
Сириус победитель ночей.
Сделай его более ярким,
от имени сердец всех людей.

*В альбоме
Sur un album

Эта страница белой была.
Лучше не видеть её открытой,
самые невинные слова,
на ней оставались скрытой.
Зря писал на ней и тем паче,
так и была бы белой, я это знал,
если один улыбается, или плачет,
то это друг, о котором мечтал.
Строфы продиктованные словами,
не вызывали у меня слезы,
а страница под теми же стихами,
не теряла своей белизны.
Странная фантазия,
хотел на этой бумаге
распять поэзию,
как цветок в гербарии.
Она осталась жертвой приюта,
раскрытой перед вашими глазами,
из того, что из близкого дебюта,
стихи давно написаны руками.
Ваш прогресс меня очаровал,
для удовольствия я вам рифмовал,
а вместо лилий просто написал,
в вашем альбоме, для вас мадригал.

*Чистилище
Une damnee

Кузница чёрный шум извергает.
Чудовищно грубая, резкая пила,
лениво двигает и злобно кусает,
беспощадные губы злого огня.
Стон в пещере, где дни, как вечер,
а ночи словно в огне покраснели,
кажется, что образ Данте вечен,
но отчаяние вечно таит сомнение.
Это ад, там послушная Сила.
Какой враг противится мне?
Ты в хаосе, женщина спросила,
я видел, как она пылала в огне.
Он был смелей, и знал все секреты.
Идите в бесконечность и отдохните.

*Миссия
Un rendez-vous

Мы находимся в тайном гнезде,
моя душа и только я один,
забыл про людей, но везде
нахожусь очень близко к ним.
Сократить время причастия,
мы пробовать не хотим.
Это есть огромное счастье.
Сами с собой говорим.
Не утруждаем себя жестами.
Одно слово, на одном дыхании,
высказаться это естественно,
нужно мгновение и желание.
Чувствуем себя ещё лучше
и получаем наслаждение.
Давай приблизимся ближе,
но без движения.
Будем отдыхать где-то,
около каменных развалин,
даже не поднимая веко,
с закрытыми глазами.
Тела в мавзолеях слушают туш,
неподвижны, одеты достойно,
лежат далеко от своих душ
и молчат покойно.
На высшем союзе согласно обрядам,
это земные союзы мы их знаем.
Они очень смотрятся рядом.
Об этом мечтаем.
Мы не находимся в той лихорадке,
когда любовь может прекратиться,
сердцам не нужны поцелуи сладкие,
чтобы совсем объединиться.
Мы не произносим торжественные слова,
чтобы исполнить свои обязательства
и смотрим только в глаза,
без предательства.
Не заставляй в любви к тебе клясться
и для этого не надо особой отваги.
Давай найдём своё счастье,
без присяги.
Насладимся тем, что мы себе сказали,
безмолвно будем слёзы проливать,
а нежность о которой так мечтали,
без боли будем ждать.
Такое состояние души нам надо создавать,
сохраняя желания в мирской круговерти,
чтобы о любви мечтать,
до самой смерти.
Кажется, мы чувствуем приход конца света,
вселенную поглотили две бесконечности.
Мягко падаем туда, мы и планета,
в глубину вечности.
Душа от этой бремени полёта облегчается,
от всего, что не может видеть человек.
Память наша тает, растворяется,
как снег.
Жизнь горячая и грустная пока есть свет,
кажется всё уничтожено внутри
и ничего для нас больше нет,
кроме любви.
Давай мирно любить и в темноте,
в бледном сиянии зарницы.
Мы верим сами себе,
у гробницы.
Мы уйдём в море на похороны,
кто-то последний вздохнёт,
а бездна на фоне тьмы,
тихо заснёт.
Мы под землю на долго легли,
но останемся вместе с вами,
слушая дрожь земли,
под ногами.
Видишь вдали, как темнота улетает,
а вороны ведут себя осторожно,
ночь без номера исчезает,
в прошлое.
В облаках и в щелях синевы,
улетает без возврата аист.
Спасает нас от белизны,
наша старость.
За солнцем наш мир необеспечен,
мы перенесём суровый конец,
странный и сладкий вечер,
подарит сердцам венец.
Я не знаю, что с нами случилось,
мы как-то закрыли глаза
и в экстазе обнялись,
на небесах.
Все предметы из прошлой жизни
улетели из памяти навсегда,
но я помню свою миссию,
Я любил тебя.
Кто благотворил нас с тобой на века?
Из какой Он девственной плевы?
Была ли Его рядом рука?
Где мы?
Это не имеет никакого значения. Мы тленны!
Давай спать в наших светлых плащах
и будем вечно блаженны,
на райских кущах!

*Слеза
Une larme

В твоих глазах безликий манекен,
тени бровей удлиняют сегмент,
добрый взгляд предвестник измен,
почерневший от ресниц пигмент.
Трудная женская доля на свете,
томный макияж не создаёт триумф,
когда под веко лазурь нанесёте,
взгляд не украсить, он отражает ум.
Легко завесить настоящие глаза,
вуаль пленит, скрывая красоту очей,
у каждого взгляда есть своя цена,
даже если он опустевший и ничей.
Вдруг вы решили кого-то презирать,
спасти его, достаточно и сожалеть.
Если душа уже не может выбирать,
то лилия вас сможет обогреть.
В молодости мы зря обо всём мечтали,
смеялись и делали всё. Слава Богу!
Добродетель в своей душе исцеляли,
щедро сходили с ума понемногу.
Вы уверены, что нанесённый макияж,
выдержит, когда скользит слеза?
Как утром проснётся этот камуфляж?
Плачут только безупречные глаза.
Все слёзы ангельские или грешные!
Во всех глазах есть белая вода и соль.
Волна чиста, это смесь небесная,
только из сердца исходит солёная боль.
Смотри любимая, вот одна из красавиц,
Бог наградил её слезой, помолись.
Если есть хоть один рыдающий старец,
вы можете отмыть свои веки и жизнь.

*Когда нам было двадцать
vingt ans

В двадцать гордо смотрели на всех,
не замечая первых чувств променада.
Последний случай экстаза и утех,
внимали за любовь с первого взгляда.
Получив горький опыт сполна,
глаза переставали нагло улыбаться,
душу настигала интима глубина,
а благодать спешила проявляться.
Но беды не проходят стороной,
с возрастом, мы одну любить хотели,
страдали лишь только об одной,
зная, нет очаровательней её в постели.
Слишком поздно любовь выбирать,
нет сил, чтобы открыться и страдать.

*Моей сестре
A ma coeur

Те стихи, что написал тебе,
искушают посторонний глаз.
Триумф над другом подарил себе,
предав его доверие в тот раз.
Я рассказал тебе, кого любил,
ты имя первой узнала без труда.
Мой друг не умер и остался мил,
в моих глазах, как яркая звезда.
Да, молодые люди одержимы,
их энтузиазм ни как не угасает.
С годами повреждаются колени,
мы жить хотим, а время истекает.
Казалось, я забыл про первую любовь
и были строфы написаны поэтом,
но чувствую её немую спину вновь,
а каждая слеза напоминает мне об этом.

*Всё, или ничего
Tout ou Rien

От двух соблазнов неймется,
пух розы и волос нательной рубашки.
Роза никогда и нигде не мнётся,
а шерсть кусает и рождает мурашки.
Паузы разжигают мучения рока,
малая беда есть страшная пытка,
когда он идет во время восторга,
несчастья лучше вранья избытка.
Нетленный пост, или угарный пир!
Ужас перенесённых последствий,
от изнурённой любви, пошлых игр,
оставляет золу тлеющих бедствий.
Недружелюбный поцелуй девицы,
есть месть моим губам от жрицы?

*Покой
Repos

Ни любви, ни веры! Это зло нас убивает.
Я устал лобзаться и к любви стремиться,
надоело, пусть моя душа и тело отдыхает,
от неблагодарного желания влюбиться.
Нет любви и веры в Бога, эта дилемма угнетает,
когда нет чувств, себя винишь во сне и наяву,
а тайна вечности вещей нас постоянно сокрушает.
Не быть счастливым мне, когда статуей я живу.
Будто в футляре сижу с удовольствием!
Только Август природе даёт созревать
и делает из зелени рыжие волосы.
Вьюнок губам не дает выдыхать.
Лист, как сердце моё, плющ словно бедра,
глаза синеют точно, как барвинки, бодро.

*Желание
Souhait

Я готов быть рабом красивого тела
и любимым оставаться молча таким.
Одинокая страсть, словно вскипела,
заполняя сознание желанием своим.
Её рот, был похож на бокал
и распространял в тишине похмелье,
предлагая себя на повал.
Мы целовались, как два приведения.
Я был свободен от горьких открытий,
испытав её чар великолепие,
не отрицал ни слова из тех событий,
что читал в священном завете.
Слово Божие есть поцелуй искусства,
только Богу доверяй все свои чувства.

*Тишина в ночном лесу
Silence et nuit des bois

Тишина больше, чем одна ночь при луне,
от того одиночество и хранит свою тайну.
В лесу есть способы молчать наедине,
стать невидимым, будто сон случайный.
Мы чуем шум души в тишине,
как свет скользит тёмной ночкой,
тайна оживает в глубоком сне,
воспоминания заполняют строчки.
Ночь рождает рассвет на лицах,
мысли в ритме строф летят вереницей,
молчание крылато, как спящая птица.
Сердца в лесу раскрывают все их желания,
ночь углубляет взгляд на доступ признания,
а любви сопутствует одно лишь молчание.

*Мужская гордость
Fort en theme

Помнишь было время,
в детстве на шее ты сидел.
Как оценить такое бремя?
Кто воспитать тебя сумел?
Шли года и не заметно было нас,
когда в короткой, школьной одежде,
мы каждое утро бежали в класс,
нас за руку мамы держали с надеждой.
Дальше в губы уже целовался,
подростком стал, уже без опеки,
ласку и нежность к себе дождался,
не у куклы, а в её сердце навеки.
Высший идеал таким и должен быть,
как моё неслыханное счастье,
быть любимым и женщину любить,
но умереть достойно с честью.
Сорвать от кого-то уважение,
под клещами палачей,
есть великодушное мучение,
как детский героизм ночей.
Если ребёнок стеснительным стал,
он может только вздыхать,
а бесстрашным быть перестал,
слишком скромным, чтобы летать.
Я, любящий королеву, страница
и у меня нет других амбиций,
чтоб на арене знали все лица,
что перчатку я брошу за львицу.
Однако, мудрая леди сможет уйти
и не позволит, чтоб перчатки бросали.
Один однажды, на моем пути,
так удирал, что аж пятки сверкали.
Был случай и в моей в судьбе,
я переживал, как уйти, забыться.
Уже перчатка лежала на земле,
мне просто надо было наклониться.
Это было в колледже,
не лев был на моем пути,
смелость приказала мне
и я готов был на подвиги идти.
Я был благодарен глупому несчастью,
на вызов той потерянной перчатки,
не знаю, кто это сделал в нашем классе.
Мадам, кто поднял перчатку без оглядки?

*Измена
Trahison

Я пробудился от любви случайной,
вокруг нет места в гнезде другим,
так был напуган скрытой тайной,
которая не снилась даже слепым.
В любви и вере правда в глаз и в бровь,
не поверишь настоящим слезам,
дружба лечит раны и охраняет любовь.
Мужик резво открывает сезам.
Он ощущает все оскорбления,
отрицая, что чувствует боль
и мирится с таким отношением,
но обида сохраняет в памяти зло.
Придётся лучи солнца и Луны терпеть,
в памяти страх сильнее, чем смерть.

*Когда для вас часы идут
Quand les heures pour vous

Если часы продлевают сон чудесный,
меняется полёт на небесах,
веки качаются в бездействии небесном,
дрожа в полузакрытых глазах.
Они у подножия толпились,
толкаясь на возраст невзирая,
впервые рассвету удивились,
сбиваясь с ног толпой пробегая.
Рабы быстро жизнью могут насладиться,
мы умираем, дав морщинам возродиться,
свой облик красотой заставляем проявиться,
когда в искусстве позволяем отразиться.
Вы смотритесь на полотне совсем изящно,
наброски, как шедевр и выглядят прекрасно.

*Куда они идут
Ou vont–ils

Умирающий от любви, не взлетает в небеса,
тернистая верста не даст ему молиться,
с его губ стирает мёд лишь поцелуй в уста,
ему негоже в храм стремиться.
Такие не попадают в вечный ад,
они сгорают в поцелуях жарких,
а демон не тронет грудь девчат,
он безразличен от пристрастий ярких.
Ему одинаково, грешишь, не грешишь.
Куда идёт? Какая страсть у них, чего хотят?
Пройдут страдания и удовольствия в тиши.
Им безразлично, что будет Рай, иль Ад.
Они мертвы, их нет и нет уже у них души,
их страх в бесконечности, куда они летят.

*Красный или чёрный
Rouge ou Noire

Пасха есть праздник прощения грехов!
Держу пари, это безопасная вечность,
уверен, Бог в одном из двух концов,
красное, или черное это их бесконечность.
Риск потери бессмертной славы,
есть проблема вечность подмять,
жизнь Иисуса всевышняя забава,
безопасней, чем небо взволновать.
Я, мастер без драки дальше продвигаюсь,
на ковер никого не требую и не вызываю,
в жизни много соблазна, но я стесняюсь
и всегда против бесчеловечности выступаю,
Там, где сердце не приемлет, разуму поклоняюсь.
Ваш расчёт не верный, себя я жертвой ощущаю.

*Слишком поздно
Trop tard

В природе происходит всё стихийно,
без разума и Его провидения.
Может Он по своей затее дивной,
заставляет верить в поклонение.
Так много разных предвкушений,
хочется выбрать, но это невозможно,
много волн в гармонии и утешений,
случай настаёт и слишком поздно!
Вдруг, умру и не увижу Его взгляд,
не услышу голос своего Кумира.
Всё, что слышал и был чему я рад,
так это рук творений, свою лиру.
Губы, сердце лишь мне принадлежат.
Живу на полную, попаду я в Рай иль Ад!

*Без жалости
Ne nous plaignons pas

Не жалуйся на муки и отчаяния,
нет верной любви без покаяния.
Захочешь склонить счастье, оно угасает,
будешь чувствовать, как цветок увядает.
Оглянись вокруг, кто плакал иногда,
говорят другому, что счастливы всегда,
но они нарушают тайну преданности
и ведут свою любовь к бесконечности.
Они счастливы, но без кайфа проводят ночь,
в глазах нет страсти, что нельзя превозмочь.
Уже без волнения, они целуются в уста,
без содрогания смешивают свои тела.
Они счастливы не на одно мгновение
и не чувствуют ожогов от угнетения,
между ними полная чистосердечность,
не меняются их взгляды и внешность!
Они уверены, что счастливы и вместе,
под одной крышей и на одном месте.
Они не чувствуют на себе тайный взгляд,
они счастливы и про это всем говорят.

*В изгнании
In exil

Как жаль того, кого изгнали с места,
где он любил и были с ним в любви,
но если женщина была с ним вместе,
они как будто вместе с родиной ушли.
Нашли свой новый уголок родной страны
и в свете глаз, что улыбались им,
в полях, где девственности были лишены,
там распустились лили для них.
Новое небо и климат другой
следовали с ними в душе,
солнца закат становился иной,
а ночь в своём неглиже.
Их не жаль, ничего они не потеряли,
идут себе с восхищёнными глазами.
Живая память вернулась без печали,
землёй, семьёй, любимыми сердцами.
Мне жалко тех, кого изгнали с места.
Ведь на родной земле они все обитали,
но больше жаль того, кто там остался,
оплакивать могилы с цветами, что завяли.
Они всегда находят убежище под зонтом,
им необходимо для любви жильё.
Одиночество им не грозит за горизонтом,
изгнание есть худшее дерьмо.
Ни небо, ни воздух и девственная лилия,
ни исцеляющая боль земли отца,
а любовь к родной земле и есть идиллия,
что объединяет удалённые сердца.

*Обет
Voeu

Я вижу, как люди тут живут, растут,
на злобной от чумы земле.
Меня обыденные мысли не влекут,
я целомудренный пишу обет.
Я стать хозяином хочу, не по принуждению,
не насильно, а инстинктивно из сострадания,
в невидимом потоке обречённых на рождение,
благодарю того, кто дал мне право назидания.
Останьтесь в империи реальности.
Самый любимый сын, который не родится!
Лучше быть живым и в недоступности.
Трудно выйти из тени, где всё это снится.
Вербовщик огорчается от ревности.
Любовь творит потомство, продолжая род.
Клянусь вырвать жертву из несчастья,
чтоб сердце не трогал какой-нибудь урод.
Кто детство своё не может вспомнить,
он без отчаяния, в нём нет слезы.
Здравый смысл не обидеть и не осудить,
как сына, который выглядит как вы.
Кто не достиг триумф в семнадцать
и жаждал утолить желания потом,
он не позволит таланту возрождаться,
искать себя в своих потомках!
Ненависть к белому хлебу и народу,
несёт страдания другим.
На банкетах много разного сброда,
не возвышайтесь перед ним.

Завещая недобросовестную плоть,
воодушевляй себя надеждой.
Ощути рассвет, когда угаснет ночь,
воспринимай по цвету кожи безмятежно.
Поверь, твой век промчится без сражений,
очистится земля и наступит прозрение в народе.
Пусть урожай обеспечит много поколений,
так, чтоб его плоды созрели на свободе!
Я позабочусь о жертвах той войны,
неважно кто победил, мне жаль бойцов.
Меня не тронут великодушные мечты,
увижу слезы матерей, услышу крик отцов.
Победа, жертвы, заложены в манере жлобство,
ведь справедливость найдут, как неизбежность.
Пусть в моем сердце живёт всегда потомство
и никогда страдания им не заменят нежность.
Пусть мать твоя опять останется девицей,
тебя из девственной плевы зачнёт изначально,
без страдания, как лилия, чтобы раскрыться,
родит для испытания твоей судьбы фатально.
Ее красотой, что сделала меня, я не владею,
мои глаза не видели подобного такого тела.
Я скромно несу гордость за её идею
того, кто вылепил меня, как мать хотела.
Я постараюсь сохранить свой род,
жестокость из судьбы хочу стереть.
Без объятий отсутствует любовь,
будет траур и будет только смерть!

*Вперёд
En avant

Земля старушка, тысячелетия тебя не счесть!
С тех пор, как обрела ты облик свой,
ежедневно побеждаешь нашей смуты спесь.
Моря, луга, природы лон живой,
из прошлого крылатый змей и мастодонты,
чистый воздух в небе, Ева и её любовь.
Вперёд стремится мир без возврата красоты,
высасывая из планеты нашей кровь.
Скажи мне, шар земной в развитии устал?
Или он стремится сохранить свой путь?
Его судьба известна, будет звездный бал?
Неистовый ученый заключил такую суть?
Пока тепло вокруг, природа процветает
и этот идеал, нас в чувствах удивляет.

*Братство
Homo sum

Пока солдат служил в забытом месте,
он в стельку от безделья напивался,
ему работа снилась лишь во сне,
не ведал он, зачем предназначался.
Вокруг него порхала зло,
но будто заново рождённый,
ушёл он из уличных трущоб,
в деревне поселился на соломе.
Разбил палатку на мирном поле
и наслаждался счастьем жизни,
был непоколебим в своем покое,
ощущая вину перед отчизной.
Ему в душе чего-то не хватало,
забота братства его околдовала.

*Гермафродит
Hermaphrodite

У него была тщеславная душа, как у матери
и холодный взгляд от бога, покровителя магии.
Он странствовал беззаботным и надменным,
на купании в него нимфа влюбилась мгновенно.
Юношу Гермеса и Афродиты увидала Салмакида.
Он полюбил её. Боги соединили их грешные тела.
Они слились в двуполое существо на острове Ида.
Её тело проникло в него и осталось в нём навсегда.
Его спутники испытывали удивление и страх,
узнавшие в этом уникальном существе обоих,
словно сфинкса, потерянного в горах,
спасались от этой двойной фауны и паранойи.
У странного юноши, сладострастие было утеряно,
хотя он клялся с дрожащим голосом уверенно.
В мерзком смешении жили любовь и презрение,
а смутная улыбка выражала картину сомнения.
Его грудь не имела ни молока, ни пламени.
Он позировал и показывал двойной срам.
В сердце мужчины пело сердце женщины,
как птицы, залетевшей в пустынный храм.
О, страшный символ теневых сплетений,
один из двух лишён своих значений,
без взгляда и губ прикосновений,
страданий нет от поцелуя и влечений!

*Рок
Fatalite

Не зная о любви с первого взгляда,
так долго не прожил бы на земле.
Память о ней одна отрада,
из всего, что я вижу во сне.
Сожалею, что не удалось огонь задуть,
факел одиноко моё сердце освещал,
мы обоюдно не могли в ту ночь заснуть,
в гробнице нас дух потомка навещал.
Первая любовь есть Божья благодать,
запоминается не красотой, а болью тел.
Желаний сердца за чертой не удержать,
я бы любил свободно, как того хотел,
но стать любовником я смог лишь до утра,
а изменять уже не смог, как и моя сестра.

*Просветление
Eclaircie

Если от чувств  вниз страдаем,
а новая любовь в душе горит,
напрасно от неё мы убегаем
и это обо всём нам говорит.
Золото на пальце символ любви,
засияло счастье нового дня,
один шаг и крик души.
Она любит меня!
Что-то в воздухе особое витает
и настроение поднимает,
но душу не осветляет,
она не хочет и не желает.
Вещь выглядит счастливой надменно.
Мы радуемся в душе не иначе,
а лицо одновременно,
улыбается и плачет.
Мы смотрим удивленными глазами,
как жестами дети и философы,
беспорядочно машут руками.
Это жизни апострофы!
Жизнь прекрасна и удивительна до,
воздаяния должного природе и
мы мечтаем завести гнездо,
только одной семьи.

*Осуждение
Damnation

Воскресенье, в гостиной Pell-Mell свободно,
буржуа имели странное увлечение, обряд.
Приезжие на ярмарку искусств ежегодно,
тщетно развлекали свой сонный взгляд.
Перед зрелищем они еле шевелились,
неизвестный художник был вульгарным.
Зияющий рот, пустой глаз, везде ценились,
как блеющий баран, остаётся бездарным.
Был там однако, человек и с умным лбом,
под пальто у него отсутствовал наряд.
Стоял в углу сада, держа руки крестом,
исправляя чей-то болезненный взгляд.
У мраморных цветников стоял несчастный,
чувствуя его раны больше, чем густая тень.
Из-за его болезни он выглядел ужасно,
но продолжал обрабатывать долотом мишень.
У него были голубые мечты о скульптуре,
но бедность наложила холодную пелену,
на его надежду и высокий идеал в натуре,
другие конкуренты ловили свою волну.
Ему было всё равно, сравнялся бы он с ними?
Таланты, которых слава провоцирует и утешает,
с умом рождённый и с искусными руками,
жалеют тех, кто тобой восхищался и страдает.
Он любил искусство и оставался гордым,
не следовал за списком славных имён,
он не считал себя раненым или мертвым,
чтобы пошлые узнали, как дух его силен.
В безмятежных странах он был в гармонии,
плыл под гениальным ветром полных парусов,
падал да и снова витал в стадии агонии,
на проклятом пути художников и мастеров.

Он вызывал восторг, как профи,
умело шлифовал гладкую грудь
и целомудренной лаской его рук,
создавал нечеловеческий профиль.
Прессовал странную маску, эскиз,
никто не мог так сделать левую грудь.
Дрожь сердца, гордость и лёгкая грусть,
в игре побеждал творческий сюрприз.
Он убил в себе художника простодушно,
после пьянства наступает час похмелья,
у кого невеста в основном сидят на мели
и не думают всё время о хлебе насущном.
Его дети один другого бледней,
руки их отца занимают блоки,
проклиная глину в ее бесплодии,
думая о плодородном навозе полей.
Бесплодная работа делает его бесцельным.
Сарказм критиков и оппонентов,
зависть, презрение конкурентов,
впитывает зло и сердце остаётся цельным!
Читай в глазах любимой женщины новости.
Её упреки когда чувствуешь богохульство,
узнаёшь, что ты сумасшедший без чувства.
Человек игнорирует свои обязанности!
Он сбежал из мастерской, искал покаяние,
не считая деньги в задней части тамбура,
его кулак был создан для гордого мрамора.
Посмотрите его фигуры на расстоянии.
Даже если бы он мог свою жизнь остановить,
превратив своё сердце в пепельное тление
и мертвым лечь в своей могиле забвения,
то огонь в его душе нельзя захоронить.

Он вдохновенно творил из камня статую,
оживлял её, или она убивала его.
В его пальцах жило призвание того,
что принимало во снах форму иную.
Эта форма пульсировала идеально.
«Вы видели и не выполнили моего желания!»
В его час приходит фатальное раскаяние
и уже на прилавке служит пьедесталом.
Это она! Венера, печальная в своей обители.
Кто здесь бывал красивым и добрым,
обучался и был благородным,
ощущал ревнивый взгляд его ценителей!
Она торжествовала! Ему рукоплескала вселенная.
Он поднимался и чувствовал себя богом,
с дрожью лавров на лбу, как человек немного.
Экстаз исчезал, наступал момент пробуждения.
Потом глубокое падение, кто его измерил?
Внезапно, из его безжалостного взгляда,
сыпалась бесконечная степень звездопада.
Как мало он видел себя гигантом, но верил.
Он плакал. Они уединялись с женой вдвоём.
Она видела его слабым и вела себя, как его мать.
Говорила с ним, держала за руку, не давала страдать,
прикладывала его к себе, но он стоял на своём.
Уже месяц он был бледным, его терзала тоска.
Его личина по банальным причинам сомнений,
раздражала жало его божественных мучений
и отрывала его от идеала, как пьяницу от вина.

*Что происходит
Ce qui dure

В настоящем много грустного.
О мой друг, всё это вокруг нас.
Как мало осталось от прошлого
и тех, кто изменяются сейчас.
Без зависти не смотрим мы на вас,
ваш взгляд с двадцатилетним блеском,
а сколько уже безжизненных глаз,
видевших, как вырастало наследство.
Молодые часов не наблюдают
но что-то остаётся для себя.
Время ничего не возвращает!
Я люблю всем сердцем тебя.
Оно не предает, не изменяет,
с тех пор, как родился ребёнок,
безгрешно оно и страдает
тем, что мама дала с пелёнок.
Моё сердце лишь для одной любви,
в нём нет места для другой.
Я люблю тебя всем существом внутри,
до самой смерти гробовой.
И, если можно пережить ту смерть,
пусть ничего не гибнет, я люблю тебя.
Я лучший из преданных людей. Поверь!
С тобой останусь навсегда, бессмертен я.

*Достойная смерть
Bonne mort

Душа покинула Феодона, отражаясь в небе,
нет ничего сокровенней, чем Евангелие.
Бальзамировщик проникал в причины глубоко,
запах мирры растекался сладко, словно молоко.
Его уроки ничего не доказали и все были рады,
снисходительные рабы были ему благодарны.
Добрый самаритянин расточал героизм и масло,
душа испытывала дерзость, пока жизнь не угасла.
Говорят, что умирающий верит в то, что он знает,
бальзам успокаивает и опьяняет, разум ослабевает.
Тогда агония находит щедрую поддержку и отступает.
Священник, смочи мой лоб, он сопротивляется тебе.
Я слишком слаб, чтоб сомневаться и думать о себе,
с христианской надеждой растворяюсь в пустоте.

*Отречение от
Abdication

Я хотел бы оставаться на этой земле,
королевским наследником отцов,
чьё величие молчит наедине,
как все права истцов.
Из этих Азиатско-Африканских королей,
Монархи держат жестко всю страну,
где мастера, без помысла идей,
все еще повинуются ему.
Я завёл бы там себе кумира
и ему безусловно преклонялся.
Большинство всего живого мира,
как колосья на ветру клонятся.
Я развёл бы там тысячи пород
и даже оленей племенных не мало,
чтобы голод не ощущал народ
и вина в подвалах всем хватало.
В конюшнях скакали бы лошадки,
всюду камердинеры порядок содержали,
мрамор, гобелены, канделябры
и вазы золотые, полные моих желаний.

Всех неверных я просто бы пленил,
пусть у ног моих красиво плачут,
гордым я бы головы срубил,
за унижение не поступлю иначе.
Я бы владел всем миром без войны,
кругом огромная моя империя была,
всё безопасно под сводом тишины,
законно власть приветствует меня.
Так что же Господи, благослови!
Призывая народ, мой двор, себя,
с рабской помощью иду впереди,
в полном здравии, средь бела дня.
С высшим цинизмом, что наступает,
я бы сломал себе колено,
как ребенок игрушку ломает.
Скипетр с диадемой.
С моих разбитых плеч,
срывая королевское пальто,
чтоб собравшихся увлечь,
я бы сбросил это бремя давно.

Лишённому наследства, или просто бомжу,
я оставил бы сокровища свои, как сыну
и торопясь, стремился убежать наружу,
словно поток, разрушивший плотину.
Я перестал бы сандали крепить,
снял ошейники с заключенных, поверьте
и сделал родину только для них,
самым известным местом для смерти.
Я бы сдался войскам своим
и всё золото подарил сполна,
тогда и службу свою прекратил
и сам себе налил бы вина.
В моих парках, амбарах, чердаках,
над пропастью, над сеткой и стеной,
я забуду о всех своих рабах
и голубем вспорхну над синевой.
Я свой гарем готов весь распустить,
чтобы девчат и вдов домой вернуть,
другое поколение совсем родить,
что ни один тиран не смог бы сокрушить.

Иные, кто утратил священную веру
под страхом смерти агрессора,
продолжают служить примерно,
в согласии с мирным процессом.
Справедливость в вашем дворце,
где каждый мужчина при встрече
поднимает руку и на своём лице,
чувствует достоинства человека.
Я тот, который даже не смущен,
свободой согласно договору
и я не дуб, и не был тростником,
не поддаюсь ни злу, ни приговору.
Я собираюсь закончить свою жизнь
среди морей, под синевой небесной,
на тихом острове, где сонный бриз,
там почва безопасна и чудесна.
На острове, где не был человек
и не был брошен якорь кораблей,
там можем встретить мы рассвет
и водную гладь без признаков огней.
В этом чудном оазисе земли,
вдали от холода и вестей гонца.
Я позову его для искренней любви,
чтобы наши встретились сердца.
Лианы пусть гирлянды нам совьют,
как символ любви и вечной красоты.
Мы вместе сможем обняться и заснуть,
для нас раскроются огромные цветы.

*Огюсту Браше
A Auguste Brachet

Дружище, страсть в произношении слов,
мы изучаем строго, не по велению слуха,
а по грамматике распространений звука,
исследованных вами на протяжении веков.
Вы знаете, как голос управляет частью речи
и как фиксирует вибрацию звучания.
Я, наслаждаюсь этой вашей тайной,
язык на пальцах познаю без противоречий.
Невольно, фонетика по вашему закону,
даёт мне мысли, словам стихосложение.
Секрет поэзии даёт искусство притяжения
и наше творчество не может по другому.
Дай мне метод дисциплины пчёл и их манеры,
я мёд вам соберу для удовольствия, без меры.

*Агония
L’Agonie

Ты мне помочь должна в моей агонии,
        не говори мне больше ничего.
Заставь услышать лишь твою гармонию
        и я умру, мне будет всё равно.
Музыка вдохновит и расслабит,
        пусть вещи лежат внизу.
Скажи мне боль, что заставит,
        выгнать из глаза слезу.
Мне жесть твоих слов не внять
        в них только безумство.
Проще музыку чью-то понять
        в ней есть все чувства.
Мелодия живущая внутри души
        без трудностей поверьте,
ведёт меня от бреда до мечты
        и от мечты до смерти.
Освободи меня от агонии,
        не говори ничего похожего,
для облегчения дай гармонии
         и я сделаю всё возможное.
Ты будоражишь мою бедную сестру,
         как вожак словами.
Доносит воздух монотонный звук,
         рваными голосами.
Найди себе соломенный коттедж
         и там живи так долго,
а я в другом мире, уже не жилец,
         лет двадцать, так много.
Оставьте нас вдвоем наедине,
         наши сердца соединятся наяву,
она будет петь дрожащим голосом мне
         и руку приставит ко лбу.
Я почувствую её в последний раз,
         как сердце её раскололось,
чтобы не думать, что я умер сейчас,
         будто ребёнок родился снова.
Ты мне помочь должна в моей агонии,
         не говори мне больше ничего.
Заставь услышать лишь твою гармонию
         и я умру мне будет всё равно.

*Сталактиты
Les Stalactites

Я с факелом люблю по пещере шагать,
сквозь кровавый, густой сумрак,
там эхо может по пространству гулять
от малейшего вздоха и шума.
Всюду Сталактиты свисают
в окаменелых слезах,
с них влага медленно стекает,
образуя лужи в ногах.
Кажется, что в кромешной тьме,
мучительный мир царит,
под траурный плач в немой тишине,
не просыхая висит сталактит.
Я думаю о тех, кто страдает,
что там затаилась любовь.
Замороженные слезы тают,
или это кто-то плачет вновь.

*Крылья
Les Ailes

Великие небеса, вы помните, как в детстве,
я попросил у вас безрассудно два крыла.
Жадность неудержимый порок и вечный,
желание не изменило статус торжества.
Было чистое небо, я тосковал по встрече
и чувствовал, что помираю в духоте.
Была твоя вина, позвав меня в тот вечер,
ты птицей улетела, исчезнув в вышине.
Я побежден и заявляю прямо,
тебе нет места у меня в душе.
Не мсти за верность без обмана.
Архангел я, парю с весельем,
с двумя гигантскими крылами,
не замечая плохого настроения.

*вздохи
Soupir

Не видеть бы и не слышать её никогда
и ей бы больше не звонить,
но верность хранить и ждать всегда,
всё время и везде любить.
Руки не опускать и быть в ожидании,
в небытие себя не заводить,
постоянно исполнять все желания
и только её любить.
Да! Можно нежной силой,
до слёз девчонку доводить,
все эти слёзы чувства милой,
чтобы только её любить.
Не видеть бы и не слышать её никогда
и ей об этом больше не звонить,
во мне любовь засела навсегда.
Её я вечно буду любить.

*Сомнение
Doute

Истина покоится на дне провала,
многие бегут от туда прочь,
но я рискнул, любовь околдовала,
её я посетил на ту же ночь.
Я пробирался тернистыми путями
и сделал это быстро без задержки,
изнеможённый, с разбитыми руками,
не видя ничего, не получив поддержки.
Она вся там, я чувствую её дыхание,
словно маятник, в котором чья-то сила,
туда, сюда, хожу, смотрю на тень колыхание,
взять бы незримую нить, что меня манила.
Вернусь ли я к веселью, что искушает вечность?
Иль буду напрягать свой разум бесконечно?

*Гробница
Tombeau

Глаза его мертвы, или он литургически спит,
по его оцепенелой плоти, лишь дрожь бежит,
но никто не слышит его внутренний крик,
он похож на странный, потолочный блик.
Один в кромешной тьме и пустоте
он слушает свою летаргию во сне.
Его глаза расширились от страха,
безумно поглощая бездну мрака.
Он уже стал и слабым, и медленным,
и не чувствовал голову, ноги и почки,
он выломил шесть досок одновременно.
Проснулся и спустился с небес на почву.
Его душа, выдержала бум и увидела зарево,
не почувствовав себя похороненным заживо.

*Гора Прима
Hora prima

День начинался, я не пробудился,
закрытые веки поглощали свет.
Я вновь дремал, румянец оживился
и душу теребил мою во сне.
Пока я так лежал на этом месте,
под обелиском, будто мёртвым был,
роились мысли о белом свете,
лучи солнца согревали мужской пыл.
Перепев пернатых на рассвете,
далёк от житейских потрясений,
учащал биение пульса в сердце
и душу бальзамировал сиренью.
Я стал чувствовать глубокую сладость,
жизнь во сне, не ощущала старость.

*Раны
Les Blessures

Упал в бою солдат, был осколком сражён.
Бальзам очистил рану, под его громкий стон
и несколько дней его успокаивал сон,
в один прекрасный день он понял, что исцелён.
Но, при возвращении мокрого и серого неба,
он почувствовал от старой боли волнение.
Железо вонзилось в память его костей и тела,
не стало безопасным его исцеление.
В том месте, где располагается его душа,
вселился страх и посеял свои всходы.
Грустная песня, одно слово в книге и даже слеза,
почувствовали зависимость от плохой погоды.
Только ясное небо, радость в жизни и труд,
заставляют сердце чувствовать той скорби зуд.

*Скрупул
Scrupule

Я хочу тебе что-то сказать,
   но не осмелюсь,
слово может нам больше дать,
   но я немею.
   Даже если я очень захочу,
то стесняюсь рядом быть,
   что мне поделать.
Но я решила с ним поговорить
   и это сделать .
   Но я ещё пока молчу.
Признания казались не всерьёз
   в мои семнадцать,
касание губ бросали в дрожь
   и в восемнадцать.
   Я долгое время жду.
Сильно чувствую, что его люблю
   и схожу с ума,
в своих глазах слезу ловлю,
   я - искренна.
Потому, что оставила его в себе,
   добросовестно.
Это старая любовь живёт в судьбе.
   Кипит достоинство.

*Данаиды
Les Danaides

Они носили амфор на своём бедре,
Каллидия, Амимон, Агаве, Теано
и были рабынями в тяжком труде,
таская воду из скважины до чана.
Грубая работа надрывала их плечи,
ослабевшие руки уставали от бремени,
поливая песчаник и днем, и ночью.
Жажда вытягивала из них силы во времени.
Они падали, иссохшая пустота пугала их сердца,
но младшая из сестёр держалась до самого конца.
Она пела и её настойчивость вдохновляла их.
Эта работа стала судьбой иллюзий, это - наш миф.
Молодые всегда имеют надежду не унывать
и говорят: «Сестры мои, давайте заново начинать!»

*Спиноза
Un Bonhomme

Он был человеком с плохим здоровьем,
из-за того, что линзы для очков полировал.
Мир был потрясён, в каких он ясных формах,
сущность Бога в своём трактате описал.
Его мудрость показала простоту,
раскрыв древнейшую о Боге чепуху
и о свободе в наших смертях,
находящихся в церковных сетях.
Поклонник Священного Писания и Торы,
он не хотел видеть Бога против природы,
о чём яростно выступала синагога.
Вдали от этого, полируя линзы телескопа,
помогал астрономам подтверждать прогнозы.
Он был нежным человеком, Барух де Спиноза.

*Борьба
La Lutte

Меня замучили кошмарные сны,
я провоцирую сфинкса, то утверждаю, то отрицаю ...
Ужас происходит в бессонные часы,
мой мозг преследует чудище, которого я не знаю.
Его широко открытые очи смотрят на меня,
я ощущаю его объятия и огромные границы,
без радости чувствую в узкой кровати себя,
боюсь и не двигаюсь, словно лежу в гробнице.
Иногда ко мне заходит мама и включает свет,
видя меня в поту, просит дать ей ответ:
«Почему я не сплю? Страдаю, или нет?»
Я отвечаю, тронутый добротой и чувством любви,
её одна рука на моем лбу, другая на моей груди:
«Каждую ночь мама, я веду с небесной силой бои."

*Потерянный крик
Cri perdu

Кто-то из прошлого приснился мне:
строитель высоких Пирамид,
подростком затерявшийся в толпе,
измельчавший для Хеопса гранит.
Он изгибался, дрожа на коленях,
над камнем под палящим зноем.
Лоб его морщился от сомнений
и он кричал невиданным воем.
Крик сотрясал воздух темного эфира.
Monta звёзды без номера достиг.
Он искал богов и справедливость мира.
Астролог прочитал судьбы печальный флирт.
В его славе Хеопс неизменный спит,
три тысячи лет под зданием пирамид.

*Ночной кошмар
Effet de nuit

Грустно в путешествии ночь проводить одному,
    да ещё в странном отеле.
В старую комнату меня заманили, в самую тьму,
    минуя все галереи.
Я прилёг на кровать большого размера,
   в окружении геральдики и стеллажей.
Пёстрый занавес, сложился мгновенно,
   появился вид готических витражей.
Я молча лежал, как завороженный,
   наслаждаясь светом лунного дождя.
Вдруг послышался ропот смущенный
   через щель, в стене, что был от гвоздя.
Потом борьба, глухие удары,
    услышал я в отдаленном сарае.
Я мог бы об этом конечно сообщить,
    или альтернативно просто забыть.
Дальше чудилась поездка, тряска, рывок,
   как в баке железном, металла кусок.
Одурманенный от курения от части,
   я еле дышал всё чаще и чаще.
Весь вечер шёл в ту бесконечность,
    где вопли и свист, заполнили вечность,
пронзительным криком из глубины души,
     убегал от нашествия злой пустоты.
Потом я слышал топот конвоя,
   он на полных парах по равнине промчался,
оставив за собой лишь мёртвое поле,
    как после аварии дыхание красным.
Потрясло похождение монстра в камине
    и по черепице узких окон где-то,
сопел пушистый кот на клавесине
    и содрогались предков портреты.
На гобелене вздрогнул Актеон,
     Диана губы закусила в тон.
Кусок штукатурки отвалился от стены,
    остановились вдруг старинные часы.
Всё! Наступила тишина на сводах потолка.
    Своё крыло сложил я аккуратно,
а ночью, покинув глубокий сон наверняка,
    вернул себя торжественно обратно.
Не мог я долго после этого уснуть,
    всё думал, как космос живет без человека.
Эта безумная гонка и долгий путь,
    остались изображением прошлого века.

*Последнее прощание
Le Dernier Adieu

Когда умирает близкий друг,
мы чувствуем его исчезновение
и не плачем пока царит испуг,
смерть есть жуткое смущение.
Ни мрачная, чёрная ткань,
что-то другое не умрёт,
не отчаивайтесь, вуаль
прикроет и душу, и рот.
Невероятно, пройдя траурную тропу,
мы видим только дно могилы и
не понимаем, что происходит в гробу,
под звон падающей на него земли.
Потом мы ожидаем воскресе,
в семье за столом признание,
на более отдаленном месте.
Вот такое - предстоит прощание.

*До сих пор
De loin

Они мечтали о новом и чистом счастье каждый,
влюблённые пары используют мгновение однажды,
а у пострадавших поцелуи без улыбки и плача,
их нежность в гробнице хранит неудачу.
Удовлетворённый взгляд устаёт от прекрасного,
любая клятва заставляет подчиниться несчастного,
как только весна, одни любовью клянутся,
другие уходят, пытаясь отвернуться.
Я принимаю от жизни мучения,
моя верная дань - молчание,
усталость в моем сердце не вечная,
моё уважение, как завеса на твою красоту,
я люблю без желания, как мы любим звезду,
с чувством, что она бесконечная.

*Тело и душа
Corps et Ames

Счастливые губы плоти,
твоим поцелуям отвечают,
полным вздохом груди
и душу они не смущают.
Счастливых сердец полёт
можно слышать в биение пульса.
Нежность рук и любви оплот,
обнимают тела и чувства.
Пальцы тоже прикасаются к счастью.
Глаза только видят счастливое тело,
у них свой мир, когда спать ложатся
и нет ничего, когда всё омертвело.
Жаль наши души лишь в том,
что друг друга они не касаясь,
пылают, как за толстым стеклом,
вечным пламенем не угасая.
В тюрьмах их непрозрачных,
кажется, что эти огоньки
чувствуют себя прекрасно
и от жизни они далеки.
Говорят, что они бессмертная стая,
лучше бы они жили один час, но с болью
объединились в единое пламя
и тушили бы себя утомленной любовью.

*Последнее одиночество
Derniere Solitude

В этом огромном маскараде людского потока,
никто не передвигается так, как хотят этого сами.
Все желают раскрыть засекреченные слова пророка.
Лица - ничто иное, как маски с научными чертами.
Однажды тело поведёт себя, как неверный служитель,
не поддерживай его, если оно от души удалилось,
внезапно попадая в зловещий покой и обитель,
не участвуй, не наблюдай за всем, что случилось.
Затем темный рой скрытых мотивов ненароком,
может подавить силу воли ваших забот,
взлетит и будет парить над лбом чёрным облаком,
где скрыта истина и мотивы ваших хлопот.
Сердечный приступ искажает морщины лица,
не следует путать с линиями на наших улыбках,
глаза не могут удерживать взгляд без конца,
то, что не было сказано, написано на губах.
Пришло время признаний. Невинный труп,
бездыханно, теряет разумный облик
и человек не похожий на самого себя вдруг,
становится неузнаваемым для близких.
Весёлый смех наводит на грусть и расслабляет,
иногда самые серьезные - смешные на глазах.
Смерть всегда неожиданно каждого настигает,
а откровенность мертвых, порождает страх.

*по детски о взрослом
Enfantillage

Мадам, когда-то девочкой вы были,
        каких-нибудь в двенадцать лет,
но вы придворных своих подзабыли,
         а может быть и нет!
Тогда-то и видел я вас в игре
         среди других,
мои пальцы прижимались к тебе
          для целей благих.
Как будто в самый первый раз
           над стеблем розы,
порхала ты как бабочка подчас
            нервозно,
от листа к листу без угрозы,
            прикасаясь нечаянно
к мёду розы,
             как правило.
Мы, как первые страдальцы,
              сердце утешали,
целовали свои пальцы,
               губами.
Я почувствовал в себе внезапно
               удовольствие и боль,
легкость смеси дискомфорта,
               - любовь.
Любовь в двенадцать? Да мадам,
               моя вина.
Не надо волноваться вам
                Вы - женщина.
У вас конфуз, вы смущены,
                я этим занят очень.
Из под платья были куклы видны,
                а в руке платочек.
Будучи поэтом я влюбился в тебя,
                а маленькие ноги твои,
слишком рано соблазнили меня,
                затронув мозги.
Мы как-то провели забавно вечер,
                шутя и не понимая,
что мы будто бы жених и невеста,
                об этом мечтая.
Мы говорили об украшениях на свадебный обряд
                и присягая на верность,
были очень разными, на первый взгляд,
                рано и скороспело.
Был ужин, затем мы танцевали.
                Вы притворились,
будто бы не знали,
                что я женат и мы смирились.
Вы принимали эту шутку
                до тех пор не понимая,
пока я не посмел сказать вам в трубку.
                Моя Дорогая.
У меня есть только ты - моя мечта.
                Я в щёчку целовал тебя иногда.
С того вечера закончилась наша игра.
                Навсегда.

*В океане
A l’Ocean

Океан, что ты значишь в мировой бесконечности?
Ты приковал наш взор отсутствием своих вершин,
но границы беспокойства нашей души и вечности,
не возможно исследовать даже самим всевышним.
Волна для нас остаётся зыбкой вечностью,
мы, как игрушки искусства и произведений,
умираем на фоне мёртвой бесконечности.
У вечности не может быть ни дней и времени.
Мы огромная армия, где кипит героизм,
штурмуем каменную стену нашей жизни.
Она, как скала, неприступная по вертикали,
а мы перед ней, как гигантские карлики.
Я восхищаюсь Тобой, небо прими мои молитвы.
Он ответил: «Нет величия сильнее чем все мы!»

*Мольба
Priere

Тебе не понять, как больно,
быть одному, но мне суждено.
Ты просто пройди невольно,
         у дома моего.
В моей печальной душе,
рождается чистый взгляд.
Загляни в окошко ко мне,
         случайно, иль наугад.
Знай, что ты бальзам от Бога,
для сердца и глубины нутра.
Тебе сидеть бы у моего порога,
          как моя сестра.
Ты знай, что я люблю тебя
и сердце твоё во мне, как остов.
Можешь войти душой в меня.
           Всё очень просто.

*Потерянное время
Le Temps perdu

Устаёшь от скуки и безделий.
Когда заботы заполняют день,
стерильное дыхание в изобилии,
пробуждает патологическую лень.
Завтра пойду, чтобы увидеть этот дом,
наверно завтра, с книгой буду я у вас.
Душа моя, я завтра навещу тебя мельком.
Завтра во мне проснутся силы, но не сейчас.
Сегодня нет забот? Визиты гостей, встречая
их на пути домашних поручений,
как рой бесконечных чашечек чая
и нет для сердца важнее мысли и значений.
Мы не доводим жизнь свою до боли,
долг истинный в тени ждёт проявления воли.

*Чаша
La Coupe

В кабаре, лишь в крепкие бокалы,
вино голубое льётся сполна,
в тонких чашах реже обилия вина,
достойного чистого кристалла.
Золотая чаша с вершины пьедестала,
глубокая, просторная и всегда пустая.
Для неё нужен определенный винтаж,
она ценит работу мастера, свой кураж.
Чем массивнее материал и форма,
она принимает редкие ликёры,
тем лучше способность чаши познать.
Мы ценим то, что гордо можем обожать
и те, кто о высшей чистоте мечтает,
земной любовью сердце чаши наполняет.

*Потомкам
Les Fils

Вы, потомки своих предков точь-в-точь,
несёте бремя их памяти, славы и заботы,
не чувствуя своё имя, как темная ночь,
свой рассвет в начале точки позолоты.
Извините, но и ваши предки также поступали,
хотя ослеплённый мир не верит в это,
потому, что ваши заслуги меркнут в их славе.
Спутник ослеплён их ярким светом.
Дети наши, вы будете в тени тех, кто умирает,
может быть и оторвётесь от векового забвения,
захороненных имён, которых ещё набирают.
Ваш род блеснет звездой на стыке поколения.
Вдруг ваше имя на веки сможете прославить,
вы будете сиять, если сможете себя заставить.

*Поэтам будущего
Aux Poetrs futurs

Поэт больше знает глаголов, их суть,
он красиво рассказывает и лучше,
озаряя дальше наш жизненный путь,
о целях в настоящем и грядущем.
Его стихи декларируют грандиозные мысли
и живут ещё долгое время после нас веками.
Нас уже нет, только скука и холод зависли
над нашей могилой с безмолвными губами.
Помните, мы пели о цветах, о любви, от души,
в век полный теней от шума войны и оружия,
тревожные сердца шум смертельно глушил,
в наших песнях была тревога от равнодушия.
Поэт это слышал и творил счастье из грёз,
в его сознании стихи рождались без слёз.

*Природа и любовь
L’Art et l’Amour

Странствующий по велению Бога бурный ветер,
треплет и разворачивает самые красивые лилии,
задерживаясь на лужайке, где садовый партер,
он не останавливает свой вихрь, даже в бессилии.
«Задержись, дай волю беспокойной страсти,
шепчет цветок, ты в груди в моей верности.
Я мал, не верь моей безмолвной гордости,
летний зной горит в моей холодной бледности.»
«Твои вихри изнуряют и истощают меня,
сердце мое разрывается от вздохов в груди.
Мы все, у кого нет корней верим в тебя.
Зачем ты обнимаешь меня, если хочешь уйти?»
Он ответил: «Увы, я страдаю от своей боли,
моя тревога и каприз имеют одну природу.
Видишь это облако, достаточно моей воли
и этот движущийся хаос, делает погоду.»
«Уходи, а после дождя и грома
возвращайся, я люблю тебя за чудеса
и буду ждать тебя на земле у дома,
когда ты вернёшься, покинув небеса.»
«Я останусь там, под моим кнутом на небе» -
сказал ветер без надежды вернуться домой.
Цветок покачиваясь изогнулся на стебле
и восстановил свой прежний покой.
Ветер всегда на работе, а лилия живёт мечтой
и эти встречи между ними нужны едва ли.
Прохладный вечер успокоил бурю с грозой,
когда уже цветок и ветер не существовали.

*Радости без причин
Joies sans causes

Мы много знаем о причинах Его приговора,
есть желание общаться с Ним путём разговора.
Я иногда просыпаюсь с безмятежным сознанием,
под чужим и непонятным для меня влиянием.
Розовое небо вторгается в мой дом и мою судьбу,
я начинаю обожать вселенную, но не знаю почему,
это излучение длится не один час и я,
чувствую полную темноту внутри себя.
Происходят вспышки мгновенной радости
и мы открываем мельком новые прелести,
в ночной бездне новые районы и звёзды без имён.
Кто-то там прячется, оставляя на сердце темный фон.
Вот и апрель, чья лазурь возвращается
и весна, из пепла дней возрождается,
как смертельный огонь, лишенный ясности выживания.
Это будущей любви - счастливое предзнаменование.
Быть может это таинственное и быстрое пробуждение,
не имеющего ничего общего с памятью или убеждением.
Это потерянное счастье, которое заблудилось
и приближаясь близко к сердцу оно светилось.

*Ущерб любви
Declin d’amour

Уже заморозки осенней поры,
по краям озера ветра порывы,
качаясь над рябью холодной воды,
шелестят печально ветви ивы.
Ива: «Устала я и листва моя опала,
превращаясь быстро в кусочки льда.
Верная сестра моей могилкой стала
и так до весны пока не растает вода.»
Желтый лист скользит по воде с испугом.
Она говорит: «О, мой бледный любовник,
да не падайте так быстро друг за другом,
ведь каждый из вас уже точно покойник.»
«Этот поцелуй принёс мне такую боль,
уверяю вас, больше чем тяжелое весло.
Волнение от него, словно в ране соль,
все глубже проникает, как назло.»
«Это начало, затем все по кругу, на месте,
с трепетом всё множится и возрастает.
Нет границ, все чувствуют себя вместе,
как-будто стоя на ногах они рыдают.
«Пусть продолжается этот долгий трепет!
Зачем мучить меня понемногу до покаяния?
Любовник сразу должен отдать весь свой лепет
и тогда прощальный поцелуй. До свидания!»

*Встреча
Le Rendez-vous

Астроном упрямо бдит со своей башни в небеса.
Смеркается, на небе умер шум последний человечности
и по всему фронту появляются  золотые острова,
смотрите там на горизонте белизна бесконечности.
Миры разлетаются, как семена зимой,
густые туманности блеском отражают свет,
взгляд следит за взъерошенной звездой.
Он подвёл итог: “Вернусь через тысячу лет“.
Один шаг, или момент, звезда то вернётся,
науку не обмануть, она вечность пространства,
только вот человек до неё доберется?
Звезда, как стражник всего постоянства
и если она вдруг не дождётся,
тогда за башней будет следить только истина.

*Поэтический бред
Louis Bertrand.

Да, я поэт, но могу и ошибаться иногда.
Многие писали лиру, я взял их закон для себя.
Моя душа праведна, стремительна и нежна.
               Кто знает это лучше меня?
Каждая строчка мне даётся с великим трудом
и с ритмом сердца она не совпадает.
Я хочу разобраться с неукротимым словцом
               и всегда его побеждаю.
Скульптура, она ещё глина, в ней нет красоты.
Откажитесь, если желаемый контур не впечатляет,
потому, что он не находит понятные черты.
               Он просто вас не вдохновляет!
Мой порыв не поймут мужчины,
он выстрадан в дрожащей борьбе.
Бог без переводчика видит кто мы.
               В утробе суди о работе в себе!
Свой внутренний голос слышу только я.
Люди не видят радость, или боль моих перемен.
Они понимают любовь, как выражения,
                моих огорчений и бесконечных проблем.
Счастлив тот, кто сердцем видит творение
и поток глаголов нескончаемый предел,
которые зарождают вдохновение
                и создают безусловно шедевр.
Увы! Это не всегда тревожит мою душу.
Она собирает впечатления, чтоб их не забыть
и насытившись изливает все наружу,
                дабы своё сокровище раскрыть.
Бронза без статуи - иллюзия без пользы,
у меня есть слиток можно чеканить.
Я имею золото, которое делает славу,
                но оно не может меня забавить.
Купаться в славе и плыть на гребне волны!
В основном без имени тонут в общем потоке.
Туманы прошлых устремлений безмолвны,
                исчезая в грядущем горизонте.
Видите, плывут мои работы в человеческом море,
от одного конца в другой и после моей смерти.
Меня вознесла волна и я виден на просторе.
                Один, как победитель, поверьте!
Эта амбициозная мечта заполнила пустоту души
и если бы кислород не исходил из моей крови,
не возрождались бы в других сердцах мои стихи.
                Пусть они бьются ради любви.

*Борьба
La Lutte

Трогательный поэт, тебе не узнать эти муки,
как мечтать и полюбить во сне.
Ты под гипнозом заклинаний своей подруги,
постоянно находишься в борьбе.
Взываешь о помощи, когда опускаешь руки?
Посмотри, вокруг море и мы тут вместе сидим,
рискуя под парусом плыть, не имея страховки.
Мы не знаем от куда ты пришёл и твой псевдоним.
Брат, не ищи в океане людей и поддержки.
Не бойся здесь нет на кого опереться, ты один.
Не возмущайся этим непониманием,
каждый за себя, за своих кормильцев строго
и реагирует лишь на свои страдания.
Общее благо для всех - воля Господа Бога!
Либо борись, либо жди смерти признания.
Земля скупая, а человек гол, как сокол.
Продолжается огненный бой их аппетитов.
Золото - не сладкое материнское молоко!
Им владеют самые сильные индивиды,
у которых острые когти и они видят далеко.
Эти люди контролируют рыночный мир.
Мы не видим их и не слышим их голос,
экстаз, азарт для их души эликсир,
они вдыхают нас, а выдыхают гордость,
с ароматом, который беспокоит эфир.
Есть время, вставай брат, пойдём,
сделаем свой хлам, пусть продаётся.
Кто громче крикнет, тот обречён,
фортуну не умоляют, она нагло смеётся,
а кто пожалуется, будет морем сражён.
Жизнь не стоит этого теста, сохрани человечность
и не вини себя, женись на своей судьбе.
Одень новую тунику и как Офелия уйди в вечность.
Укрась свой лоб, улыбнись и плыви по реке,
позабыв о смерти, к Господу Богу, в бесконечность.

*Цветок Силен
Silene

Когда в полдень спустишься на равнину,
видно золотые стрелы на склоне холма,
идите в лес и наслаждайтесь свежестью сна.
Пока старый Силен доживает свою годину.
Однако хозяйский осёл спешит в долину,
наступая копытом на мохнатые почки,
медленно идет, подавляя источник
туда, где эхо не беспокоит его гордыню.
Оба мечтают о прохладе и свежести,
они в тени на лужайке улеглись для сна,
только видно лысину и длинные уши осла,
покачивающиеся на тёплом воздухе.

Из глубины леса под пьяный зов,
Нимфы манят их в лесной кров,
чтоб восстановить примятый покров,
развязывая узлы непобежденных цветов.
Под смех и танцы, весёлые звуки,
ноги вытаптывают волосатые цветки,
но они поднимаются, протягивая руки,
их шелест походит на журчание воды.
Силен среди всяких очаровательных поз,
беззаботных и ослепительных цветов,
кажется золотым парашютом на фоне роз,
он оживляет своим духом даже мертвецов.

*Венера
Les Venus

Я в Лувре был средь дня,
когда вчера туда зашёл,
Венера встретила меня,
я стройностью её был изумлён.
Заключенное в мрамор божество
подаёт изумительный взгляд,
в королевском дворце без всего
демонстрирует женский наряд.
Я был восхищён,
её красотой
и опьянен,
своей мечтой.
Я удивился реальной белизне,
и что прекрасное забыто,
на ней юбка оборвана совсем
и то место платком прикрыто.
Волосы с её головы,
беспорядочно завивались кругом,
словно гребни морской волны,
отражались на глади морском.
Кончик пальца её почернел
от уколов иглы или жала,
взгляд её постепенно слабел,
ведь девушка ещё не рожала.
Увы, нет у нас ни огня ни крова,
чтоб умолять на уличных углах.
Она сделана рукой от Бога,
для статуй есть Дворцы в шелках.
Их красоте не будет Храма,
они торговали телом без сознания.
Скульптура с мертвыми глазами
достойна только созерцания.
Скупо спорить о хлебе насущном
она создана под небесами.
Лувр создан для каменных женщин,
а живые женщины умирают сами.

*Одинокий
Seul

Счастье следует за ним, смеётся,
без свидетелей несёт свои потоки.
Любовником, кто любит остаётся,
не говори с толпой, только с одиноким.
Я слышу известный, короткий шаг
и чувствую розовый поцелуй момента,
еле заметный вздох в моих ушах
и шепот стихов совсем без акцента.
Какая песня чудная, воздушная,
её можно напевать снова и снова,
в ней любовь неповторимая.
Пусть счастье не имеет слова,
но тот, кого не любят
и кто не может никого поцеловать,
обнимает мертвую лютню.
Кто потревожит жизнь его опять?
Он в славе не находит забвение,
сердце его разрушено судьбою,
от глубокого уединения
и стремления к бесконечному покою.

*Они рядом
Les voici

Я счастливый жених жду её и прячусь,
слежу за ней и бормочу себе под нос.
Это единственная забава, что несёт удачу.
-Ты меня не любишь. Вот в чем вопрос.
Вот мы идем обнявшись, я шепчу, что люблю,
мы собираем мятую сирень.
Ты помнишь, когда моя рука держала твою?
-Ты меня не любишь. Я для тебя тень.
Она краснела от счастья, меня бросало в дрожь,
сладкий сон успокоил нас внезапно.
Ты не помнишь, когда сомкнулась наша плоть.
-Ты меня не любишь. Мне всё понятно.
Я обнял её и произнёс: «Люблю тебя»!
Поднял на руки и уже не отпускал обратно.
Ты забыла дни, когда я говорил, что ты моя!
-Ты меня не любишь и от меня отвернулась.
О! Как я обожаю голубизну твоих глаз!
Она увидела меня в тени и улыбнулась.
Даже если не любишь меня, оглянись ещё раз.

*Если бы я был Богом

Если бы я был Богом, смерть не приносила бы жертв.
Я бы отменил прощания и мужчинам стало лучше всех.
Мы бы плакали от радости, у нас отсутствовал бы грех.
             Если бы я был Богом!
Если бы я был Богом, созревали бы без кожуры плоды.
Работа бы превратилась в игру без суеты
и мы бы действовали в пределах наших сил и доброты.
             Если бы я был Богом!
Если бы я был Богом, то только для вас, кого я любил.
Я бы в небе синеву оставил и от облаков освободил,
но я бы сохранил тебя мой Ангел, таким же как ты и был.
             Если бы я был Богом!

*Кто расскажет?
Qui peut dire

Кто расскажет, что глаза рассвет не помнят?
Кто расскажет, где первая любовь сейчас?
Старик радуется, что сердце стонет,
если он ещё дышит и не смыкает глаз.
На дне глаз не увидишь отпечатков
и первые черты из-за которых были слезы,
в сердце не оставляют опечаток,
а тепло первого объятия зажигает звезды.
Когда солнце сменяет ночь на день,
всегда там за бесконечным простором,
кто-то фиксирует звезду, а затем
смотрит на нас молчаливым взором.
Это чувствует моя душа, когда звуки звёзд
оставляют меня грустным и одиноким,
оно вечно присутствует в глубине моих грёз,
от моей первой любви - эти строки.

*Давным давно
Il y longtemps

Мы были одни, я держал её тёплую руку,
сердца в двадцать лет находят друг друга.
Я был околдован голубизной её глаз,
забыла блондинка короткий тот час?
Увы! Мы помним шорох своего дыхания
и нежный поцелуй любви признания,
похожи были мы на маргаритку в увядании,
от эфемерного обета и свидания.
Воспоминания в моей душе ютятся,
но не о всех могу я размышлять,
лишь сладкие черты о ней хранятся,
что заставляют порой меня рыдать
и памятью прощания наслаждаться,
с девственностью, что больше не обнять.

*Лучший момент любви
Le meilleur moment des amours

Лучший момент любви -
не слова признания,
а когда сердце в тиши,
замирает в молчании.
Он наступает, когда разум
соединяет чувства сердец,
возбужденные экстазом,
хранящие таинства венец.
Он в восторге от нежности,
тёплой, дрожащей руки
и порывов внезапной ревности,
от непрочтенной нами строки.
Красота в молчаливых устах,
говорить очень много не скромно,
если сердце переживает, то на губах
оно шепчет, как розы в бутонах.
Единственное, в аромате волос,
кроется долгожданный ответ,
во время нежности удалось
раскрыть признания секрет.

*Это не для меня
Je ne dois plus

Я никогда не увижу её взгляда,
но часто посещаю мать её родную,
она есть моя последняя отрада
быть там, где я её любил такую.
Я ощущаю в воздухе её дыхание,
как-будто голос здесь её витает,
мне кажется о ней напоминания,
в моей душе и сердце замирают.
Когда-то тут я на неё смотрел,
теперь свой грустный взор бросаю,
поскольку дом её осиротел,
я только взглядом пустоту ласкаю.
Зеркало, книга, игла,
картина около её постели,
меня уводят в прошлые года,
когда её слова и звонкий смех звенели.
Когда сижу я с матерью одной,
мне кажется, что её я обнимаю,
мать так похожа не неё порой,
что я слезы украдкой утираю.
Возможно вы считаете она мертва?
Нет. Когда оплакивали её в тот час,
я гроб не видел вблизи, ни из далека,
она незаметно покинула всех нас.

Я не могу его увидеть снова,
но я часто к его матери ходила.
Мне приятно у него быть дома
и там дышать, где я его любила.
Я чувствую, что он со мной
и голос его в воздухе дрожит.
Мне кажется, что он говорит,
но не со мной, а с другой.
Волновала меня его черта.
Он взглядом своим не баловал,
его комната давно уже пуста,
я помню, как меня он целовал.
Зеркало, книга, игла
и рядом с кроватью шрифт,
во сне вспоминаю тебя,
в нашей комнате для молодых.
Когда я вижу эти места,
мне кажется, что мы ещё рядом.
Мама похожа на него иногда,
слёзы из глаз текут градом.
Вы думаете, что он замер навсегда?
Я оплакивала его в тот день,
но гроб я не заметила издалека
и простыня не накрывала дверь.

*Скорбь
Mal Ensevelie

Ушла возлюбленная в мир разлуки,
с ней попрощались в сей же час,
скрестив безжизненные руки.
Она навсегда ушла от нас.
Я увидел её холодный взгляд
и мертвую улыбку на прощание,
как анимированная тень её обряд,
был хуже всех моих воспоминаний.
За жизнь её мы так скорбели,
что я в бесконечных прощаниях угас.
Её в гробу захоронили,
так и не сомкнув ей веки глаз.

*Гарем
Un serail

Имею я Гарем, как принц востока,
в нем все доступны для большой любви.
Я каждой дарю фантазию восторга,
но лишь последней все силы отдаю свои.
И так попеременно с каждой строго.
Мои дамы не те лукавые рабыни,
что на востоке нежатся истомно
и не продажные с улицы богини,
а девичий гарем без ласк влюблённых,
внутри меня живущий в сердцевине.
Не любят аромат в моём гареме,
в нём не звучат лирические темы,
песни приводят воздух в сотрясение.
Сжигаю юность я свою без сожаления,
ради любимых женских увлечений.
Охрана чёрная, подозревая бдит,
но выполняет все мои желания,
а ревность моя жестокая не спит
и словно ветром по душе разносит,
те имена, что мой разум произносит.

*Сходство
Ressemblance

Ты хочешь знать меня,
как возникает моя нежность
и почему я полюбил тебя?
Ты так похожа на мою юность,
такие же чёрные глаза,
в них и надежда, и угрюмость,
и в них всегда живет мечта.
Ты так похожа на мою юность.
Твоя голова есть чистый мрамор,
где белизна сияет лазурью.
Ты создана для Греческих Атлантов.
Ты так похожа на мою юность.
Я подаю вам руку и с каждым днём,
любовь влечёт меня в бездумность,
но ты всё равно идёшь своим путём.
Ты так похожа на мою юность.

*Смерть ребёнка
La malade

Это было ночью глубокой,
в самую длинную ночь декабря,
свеча угасала одиноко,
оставляя на стенах оттенки огня.
Занавеска белела в углу,
за ней не слышно дыхания,
свет дрожа беспокоил мглу,
оставляя блики мерцания.
И никто не мог это знать,
что ребёнок умирал в агонии,
утомленная его мать,
уснула, зажав уши ладонями.
Дверь приоткрыв осторожно,
братья зашли узнать как сестра
и чем ей помочь возможно,
но она уже оказалась мертва.
Они подумали, что она уснула,
глаза закрыв и сжав уста,
показалось, что она вздохнула,
но охладела при касании рука.
Великая тишина в кроватке,
не дрогнет на ней одеяло
и не шевелятся складки,
одинокая вечность настала.
"Неподвижно сонная мама сидит,
спокойно уснула, что будет?
Что делать? Лучше оставим мы их.
Пусть Боженька сам их разбудит!"
Они в кроватки вернулись кротко,
оглянуться спеша боялись,
вдруг им стало страшно и горько
и они от тоски разрыдались.

*Идеальная мечта
Lideal

Полная луна на звездном небе,
словно душа мировая светит,
освещает землю очень бледно,
а я свою звезду мечтаю встретить.
Её наверно я не внемлю,
но чей то свет доходит к нам,
для нас спускается на землю,
пленить глаза к своим мечтам.
И вдруг, однажды на лоне небосвода,
она взойдёт красиво средь светил.
Пусть кто-нибудь, из человеческого рода,
расскажет ей, что я её любил.

*Взгляд
Les yeux

Глаз много карих, голубых,
рассвет встречали взглядом.
Они уже давно во мгле могил,
а солнце повторяется закатом.
Ночи слаще, чем все дни,
много глаз восхищаются тьмой,
звезды блестят, как огни,
отражаясь в них тенью ночной.
Но, как жалко угасшие взгляды!
Так не должно быть, они взирают,
их поглотили далекие звезды,
они где-то рядом и там созерцают.
Будто мерцающих звезд каскад,
они заполнили небесную тьму.
У каждого взгляда есть свой закат
и после смерти они на виду.
Глаз много карих, голубых,
они закрылись для светлого рассвета,
но с другой стороны из могил,
их взглядам вечно будет много света.

*Внутренний голос
Intus

Два голоса почти одновременно,
из глубины души с тревогой,
богохульствовали надменно,
воспевая любовь в Бога!
Христиане, атеисты, или иные,
мы знаем их непримиримую борьбу,
мои мучения становятся такими,
как жить меж двух идей в бреду.
Мозг спокойно сердцу говорит:
"Нет Великого Отца, сказать осмелюсь,
зло побеждает всюду и творит."
А сердце отвечает: "Я верю и надеюсь!"
"Мой брат, поверь немного,
любовь в надежду заложи,
бессмертна я и осязаю Бога."
А разум отвечает: "Докажи!"

*Сон
Un Songe

Я умер и зашёл в фамильную гробницу,
где предки все покоятся мои.
Промолвил кто-то: "Ночь скверна, не спится,
опять на улице зажглись огни."
"Новый сигнал от наших поколений,
встряхнул обитель?" Нет это сын мой,
я вам рассказывал о дне его рождения,
промолвил старец молодой.
"Я не помню, он был в колыбели,
теперь он молодой или седой,
его волосы быть может побелели,
ведь я тогда был молодой."
"Нет отец, за жизнь в борьбе,
споткнулся я и не смог подняться,
душа неудовлетворенна вполне,
я так и не пожил, пришлось прибраться."
"Я ждал, что мать придёт ко мне с тобой,
я слышу стон её, протяжный звук,
от слез её промок наш камень гробовой
и влага прикоснулась моих губ."
"Мы были вместе много лет
и после любви без обиды,
исчезли милости в пучине бед,
но я её узнаю в любом виде."
"Дочь должна помнить обо мне,
а может быть и забыла.
Расскажи мне о её семье,
о внуках, что она уже родила?"
"Отец, оставил я сестру и мать
и книги, которые любил читать,
я одинок, нет у меня семьи,
обижен я на суть любви."
"Крепись, иди на предков посмотри,
поговори с безвестными фронтами,
найди средь них себе постель в тени,
недалеко с последними рядами."
"Не плачь, засни в земле сырой,
надейся на покой и упование."
"Отец, я не могу без красоты земной
и как не думать о солнечном сиянии?"

*Здесь на земле
Toujours

Здесь на земле сирени отмирают,
а песни птиц мгновенно умолкают.
Мне снится лето и я о нем мечтаю,
но тем не менее его я ожидаю.
Здесь на земле, касаясь губ,
не слышно поцелуев звук,
а я так нежности любви желаю
и тем не менее я это ожидаю.
Здесь на земле все люди плачут,
их дружба и любовь зависит от удачи,
а я, о соединении душ мечтаю
и тем не менее все это ожидаю.

*Слеза
Roses

Я мечтаю, а бледная роса,
жемчужиной скользит бесшумно
и падает с ночного лепестка,
мне на руки с прохладой лунной.
От куда взялись дрожащие капли?
Это не дождь, вокруг ясное небо,
дело в том, что они ещё раньше,
уже были в воздухе повсеместно.
Откуда у нас появляются слёзы?
Ещё тревоги нет на небесах,
она пока в душе рождает грозы,
а уж потом появляется в глазах.
Нежность в наших душах обитает,
там вся боль намеренно дрожит,
и только счастье нам слезу ласкает,
кто плачет, тот слезами дорожит.

*Разбитая ваза
Le vase brise

Ты вазу случайно когда-то задела,
в ней Вербена жила своим телом,
а трещина едва заметная на ней,
с тех пор осталась, уже много дней.
Неосторожность твоя давно забыта,
а вазы сущность полностью разбита.
Ушла из вазы по капельке вода,
внезапно подкралась к цветку беда.
Из вазы просочилась вся вода,
и сок цветочный закончился тогда,
но никто ещё о том не знает,
не трогайте цветок, пусть он страдает.
Часто руки людей любимых нам,
ранят сердце прикасаясь к вещам,
а остаётся на сердце лишь шрам,
так и гибнет цветок - любви бальзам.
Стоит он на виду, неповреждённый,
сухой и чувствует себя влюблённым,
но раной истекает тонкой и глубокой.
Не трогайте его, он - одинокий!

*Читателю
Au lecteur

Когда дарю я стих тебе,
он покидает сердце и мою душу,
но остаётся истина во мне,
её не прочитать и не услышать.
Будто вокруг одержимых цветов,
бабочки порхают на белых аллеях,
лучшее в себе замкнётся без слов,
стихи дрожа от красоты онемеют.
Прикоснешься если к ним неосторожно,
они вспорхнут и улетят, как мотыльки,
оставив только макияж тревожный,
на хрупких стеблях, опустивших лепестки.
Я не знаю, как их удержать,
отдавая поэтическую нежность,
не убивать же их, а размножать,
сохраняя в своём сердце верность.
Так душа наполняется стихами,
червь эгоизма недоступен вам,
не все идеи вылетают мотыльками,
а руки краску придают стихам.

*В цепях
Les Chaines

Мое несчастье, что я всех люблю и обожаю.
Я - раб цепей бессчётных отношений,
переходящих от души к вещам, что я желаю
и обратно в невидимый мой мир забвений.
И все меня влечёт и всем я восторгаюсь,
мерцания истины и чьи-то паруса,
я сердце с солнцем лучом соединяю,
а цепи звезд - моя душа на небесах.
Меня каденции приковывают к песне,
а бархат роз, пленяет красота,
я сосредоточен на твоей улыбке вечной,
цепь поцелуев мои заполнили уста.
Судьба моя, вся состоит из хрупких звеньев.
Я - пленник, множества цепей заворожённых,
при их малейшем шоке, вызывающих волнение,
я чувствую себя немного разлученным.

*Ласточка
A Lhirondelle

Ты можешь лететь далеко,
в небесах не карабкаясь на вершины
и над долиной порхать высоко,
спускаясь и не падая в траву равнины.
Ты не можешь наклониться над ручьём,
где мы только опираясь на колени,
воду пили перед самым дождем,
зато облака недоступны нам в небе.
Ты улетаешь, когда розы завянут,
а вернёшься к весеннему гнезду,
свою верность всегда сохраняя,
в независимости к дому своему.
Как и ты, моя душа взлетает
и снова опускается к земле.
На крыльях мечта нас покидает
и кружит над меандрами везде.
Если у неё есть такие перелёты,
ей необходимо гнездо, чтобы жить.
У нее есть только две заботы,
свободно лететь и бесспорно любить.

*Поклонение
Pelerinages

Прочно в памяти засело,
из прошлых дней что я любил,
погребение мечты и тела,
что на сердце я носил.
Мы становимся старее,
хотим, чтоб было нам семнадцать.
Остаться молодым сложнее,
когда с детством приходится расстаться.
Я осторожно закрываю веки,
измученного болезнью мертвеца,
его зрачки холодные, как камни,
застывший взгляд в его глазах.
Меня влечёт в них благодать,
но угнетают годы в прошлом.
Свою нежность уже не отдать,
им не узнать меня больше.
Я изменил и душу, и лицо,
они боятся усмешек при прощании.
Что сделал возраст со мной ещё?
В начале сна идут воспоминания.
Я не приемлю жалость и читаю стих.
Боюсь, что прикасаюсь к ним напрасно,
мой поцелуй не воскрешает их.
Они при жизни были слишком несчастны.

*Вальс
La Valse

В потоках шелка, свет отражается.
Бледные, тихие силуэты пар,
поворачиваются, тела наклоняются
к сияющему блеску зеркал.
Закрытых глаз кружение продолжается.
Движение вальса скрывает мотив
и вялое признание в любви.
Душа на крыльях мягко скользит,
стучит вечный пульс в крови
и постоянный возврат, четыре, три.
Молодость чувствует юношу всегда,
а девственница мечтает о любви.
Их губы постоянно повторяют раз и два,
и сладкие обещания, раз, два, три.
Но поцелуй не происходит никогда.
Устал оркестр, нет вальса, кончен бал,
затухли факелы, исчезла суета,
не беспокоят отражения и плач зеркал,
осталась в тишине лишь тьма
и память от ушедших пар.
Я думаю о скалах, что видел воочию,
там мчится зыбь и днем, и ночью,
и возвращается на мыс Бретань всё в том же виде,
как тот же вальс и тот же звук, как три, четыре.

*На большой аллее
La Grande Allee

Это большая липовая аллея с двумя рядами,
дети даже днём не осмеливаются гулять там одни.
Густая листва обеспечивает широкую тень местами,
летом здесь прохладно так же, как и в зимние дни.
Мы знаем, как на свежем воздухе спать,
ни один траур не сможет тень сгущать.
Липы старые, а их свисающая листва
снаружи аккуратно подстрижена,
соответственно серыми формами.
Кора свисает со стволов лохмотьями,
кажется, будто руки тянутся друг к другу
и огромные канделябры глядят с испугу.
А сверху листья мечтают оказаться в ночи,
так как весь день их нагревают солнца лучи.
На твердом песке большой аллеи,
вряд ли вы услышите дождливым днём,
падающие одинокие капели,
когда зелёный купол поливают дождём.
В чаще деревьев внизу зеленеет садик,
изгибается под весом лозы виноградник
и рептилия в плюще озорная вьётся,
любовь в нашей памяти всегда остаётся,
как далёкое прошлое в наших сердцах,
зарубцевалось в ушибах и в синяках.
Вечерняя тайна каждый раз наступает
и вокруг бесстрастной статуи гуляет.
Дух памяти в этих местах сохраняется,
несмотря на возраст и последнее прощание,
влюблённые встречаются и обнимаются.
Два жгучих огня находят в любви признание.
Если души когда-то друг друга любили,
кого молодым богом называли в апреле,
из-под его беседки розы, цветы,
поднимаются к нему, как мертвецы.
Они ползут, не имея губ, их плоть мертва,
объединившись поцелуем в пустые уста.