***
Ночью, кромешной ночью,
когда весь дом затихает –
ни трудолюбивого лифта,
ни членораздельного членовредительского
соседского телевизора за тонкой стенкой, –
ночью, в кромешном одиночестве,
разбираю и разбираю
библиотеку.
Рукописи, архивы, книги, книжечки, книженции –
фотографии на обложках:
Мандельштам, Стивен Кинг, Далай-Лама…
И куда ж мне вас всех так много,
ставить-то, ставить вас всех – куда?
А ведь ещё философы да психологи,
да высоколобые семиотики всяческие...
литературоведы… литературоводы… хороводоводы…
хороводоводоведы… хоррор!
И вдруг из недр выпадают
несколько жухлых фото.
Надо же, никогда не видела:
мать, молодая, красивая, смеётся у моря.
Отец, молодой, серьёзный, в глазах чёртики.
Никогда, никогда их такими не видела.
А ведь вот – было!
Фотографии не врут.
Мои мама и папа действительно были счастливы.
Правда, задолго до моего рождения.
Вот здесь.
На этих чёрно-жёлтых, но радужных фото:
пальмы, фонтаны, бедноватые, мешковатые одежды,
но солнечные очки у папы в руке –
прямиком из «Сладкой жизни»,
а мама – так и вообще вылитая Жанна Моро.
Мама, папа, что же с вами стало?
Почему, как же так, зачем?
Ведь потом сорок лет
водили друг друга по пустыне ненависти…
И меня заодно.
Но фотографии не отвечают.
И Мандельштам молчит.
И Стивен Кинг усмехается.
И только Далай-Лама глядит сочувственно.
2015