Сопит в простынке спящий расстегай.
Сквозь занавеску - луч: "Проснись же, соня!
Я раньше встал, чем ты! Ага! Ага!"
Спешу к нему. Скорей - на подоконник.
Качает веткой, - девственно бела,
в наряде вешнем, - тоненькая слива.
Кружит-жужжит над яблонькой пчела, -
моей любимой, - белого налива.
Пернатых песня радугой звенит.
Так много пташек. Сели на беседку.
Глядят в окошко. Знаю, кто они:
то прилетели в гости души предков.
Мураня кошка рядышком со мной,
прядет ушами формы странноватой:
мороз "подправил" кончики зимой,
и стали ушки скругленным квадратом.
Семья встречает Чистый Четверток.
При деле - все. Никто не отдыхает:
и свежевымыт каждый уголок,
чисты бока у выбеленной хаты.
Священно действо под напевы птиц..
Ни чей талант для творчества не заперт:
и колорит расписанных яиц
поддержит мамой вышитая скатерть.
Ванили запах смешан с молоком.
Все куличи - высокого росточка.
Их посыпает крашеным пшеном
бабуля Надя в беленьком платочке.
В железных кружках, - "паски" для внучат.
Они поменьше, - строго именные.
Вид "моего" подростка-кулича
не скроет время. Помню и поныне.
Ванильный дух преследует меня:
"Ну, хоть кусочек, можно? Разрешите!"
"До праздника три ночи и два дня.
Не ешьте "паску", детки. Не грешите..."
Воскресный день. Его с волненьем жду.
Рассвет волненье множит многократно.
"Играет солнце так лишь раз в году!
Любуйся, дочка", - радуется папа.
И радость заполняет все окрест,
стучит в груди заздравным благовестом.
Шлю полувозглас-полукрик: "Христос Воскрес!"
В ответ звучит: "Воистину Воскресее!"