Она врывается в мои сны также бесцеремонно,
Как врывалась в мою комнату, скрипя костылями.
Она непотопляема, как в чае ломтик лимона
И я не могу опять не думать о ней… О маме.
Я ей говорю:
«Тебе теперь девяносто четыре?
Ты оттуда видела этот
свой день рожденья?
Кто с тобой отмечал его
в том бездушном эфире?
Кто покупал тебе конфеты
и «к чаю» печенье?
Вижу тебе там несладко,
если сон мой тревожишь,
Дай мне пожить еще,
я не держу на тебя обиды.
Пора тебе быть
веселой, красивой, и, конечно, моложе,
Какой ты смотришь с портрета,
на котором не видно
Кем ты станешь, спустя полжизни…
Спустя полвека
Свое бессилие
ты мне не прощала, наверно…»
Нет плохих дочерей, плохих матерей, есть человеки,
Которым чуть-чуть не хватило любви… Или просто веры.