Надев шерстяной костюм, мягкие тапки и войлочную шляпу, он вышел из своего убежища на работу. Весна бродила с ведром зелёнки и лениво мазала кусты и газон, перекопанный экскаватором. Дерева тянули к ней свои руки, искалеченные в соответствии с ГОСТами и градостроительными нормами:
– И нас! И нас тоже…
Ночь тырила звёзды, затыкая появляющиеся дыры, кусками ваты, надёрганными из облака, зависшего над городком.
Он выбрал панельную десятиэтажку, задорно подмигивающую ему разноцветными окнами. Легко пройдя сквозь стену, ввалился в комнату и растянулся на полу, запутавшись ногой в проводах, тянущихся из всемирной паутины. Оглушили звуки автоматных очередей, бомбёжки и воплей воина:
– *ляяяя! В *****!!! ******ь!!!******************!!!!!! – Проблему войны и мира решал тощий очкарик, горбатясь у монитора компа. Поджаренный чайник на кухне дёргался в предсмертной агонии с проклятиями своему хозяину:
– Гори в аду, тва-а-арь!..
Пришелец смачно сплюнул на заляпанный вареньем пол, и вышел в соседнюю стену.
В мрачной комнате, освещаемой чёрной свечой, в центре звезды, нарисованной на полу, сидела голая деваха с растрёпанными волосами, и призывала прийти сатану, дабы покарать свою соперницу-ведьму…
Он чертыхнулся:
–Никакого адреналина!
Из-под шкафа вылез таракан. Увидев гостя, помахал ему лапой с зажатой самокруткой, набитой коноплёй…
Пришелец перенёсся ещё на три этажа вверх и тихо прошёл мимо бородатого мужика, вскрывающего пачки долларов, здесь же на столе лежал разобранный для чистки обрез и пара пистолетов. Ему даже показалось, что бородач его заметил, и махнул рукой, приглашая присесть рядом.
– Ну, чему ещё я могу научить тебя? – таинственный гость раздвинул стену в облупленных обоях, и вошёл в соседнюю квартиру, мягко ступая по трещавому паркету, бухнулся в кресло.
Перед ним на гобеленовом диване, с засиженными любовными пасторалями, возлежал седеющий патриций в импровизированной тоге из простыни, он же поэт и член всяческих союзов, где умеют рифмовать свои мысли и записывать их в столбики. Стихомученик теребил своё членство, призывая свою музу явиться к нему немедленно, ибо писал он под её диктовку свыше.
Пришелец подошёл к поэту вплотную, чтобы надиктовать ему чертовски лихих пару строк, которые вслух мог произнести только он сам, не краснея, и не покрываясь испариной. Но, прочитав половину записанного стихотворения, устыдился своей невинности и чистоты.
– Твою ж мать! Никакого адреналина…
Он понёсся вверх, на крышу, перескакивая из квартиры в квартиру:
…татуированная девица…
…мужик с перфоратором…
…парочка садо-мазохистов…
...зомбоящики у телевизора...
…мать семейства…
…дед и порно…
Вспомнил, что забыл свою шляпу у поэта.
…мужик с перфоратором,
татуированная девица…
Поэт и… мать семейства, зашедшая послушать его стихи…
Нахлобучив свою шляпу, незнакомец понёсся вверх зигзагами. Вспыхнул яркий свет, и на мгновение ослеплённый гость завис под потолком маленькой комнаты.
– О! Девочка, рисующая карандашом солнышко, на белом листе бумаги... – он приземлился напротив улыбающейся малышки.
– Ты кто? – спросила девочка, и протянула ему на ладошке конфету.
– Я? я… – он не знал что ей ответить. В мохнатой груди стало тепло, и через его шерстяной костюм полезли на свет маргаритки…
Очнулся он на крыше, с леденцом за щекой. Глотая липкую слюну, он смотрел на засыпающий ночной город.
– Кто я?..............
Художник та самая девочка с карандашом