На канзасских полях индевеет густая пшеница;
да и в доме - мороз, но заснуть не могу - горячо.
Я дрожу на краю; вдалеке, не решаясь присниться,
рыщет серенький в тёмно-багровых разводах волчок.
Он ещё не готов за бочок - и в гремящее небо
и меня, и собачку, и домик, и ржавую жизнь.
Подхватить, закрутить, обвивая спасительным снегом,
протащить, только чудом минуя Скалистых ножи,
в изумрудно-алмазно-жемчужный мерцающий город.
Золотистые горы, закройте дорогу назад,
где пришлось бы смотреть, лепеча что-то жалко и гордо,
в ослеплённые яростно-жгучей обидой глаза.