Рассвет не рассвет, а всего лишь посыльный
стучится в дома по краям пустырей,
где зябкой росой, серебрянкой могильной,
под утро подёрнуты ручки дверей,
а тех, кто сбежал от тоски и голгофы,
отныне и впредь пропустив поворот,
встречает ободранный ящик почтовый,
на въезде наивно разинувший рот.
Растяпа, и я поворот пропустила,
беспечно считая, что всё впереди –
вот дом на краю, а за домом пустыня
от краешка неба до самой груди.
И что нам печалиться? Вдовы не вдовы,
а повод найдётся дойти до ворот –
взглянуть мимоходом на ящик почтовый,
в немом ожиданьи разинувший рот