Ночь перешла в весну, и превратились в лужи
Белёсые бесхитростные сны.
И старый воробей от голода тщедушный,
Спешит измерить утро с глубины.
Ныряет с головой - пропасть, так без остатка,
Вода сейчас прохладой глубока.
Тиха. Лишь неба рябь, как будто мостик шаткий,
Там, где по ней проходят облака.
Он вынырнет живой, счастливый и измокший,
Трепещущий, как воздух в той весне,
Как будто там, на дне, им был всем нам испрошен
День непомерный по величине.