Колдовство твоих век, что под взором моим замирают.
Пляшет небом душа, игрой заблудившихся молний,
И раскатами грома, и плеском по крышам воды,
Руки томною силой над ликом чудесным порхают,
Приласкать, приголубить, зацеловать скорей.
И прошли средь тиши и покоя счастливые годы.
Будто спишь, тут же грезя о чем-то непостижимо,
Размечая на пальцах волнистые струи волос.
Провожая секундою речь в немоту промедленья.
И держа ширину моих плеч для себя невместимо.
И ругать будешь в шутку потом за шейный засос.
Всякий миг обоюдный, как время второго рожденья.
Пальцем тихо прижав дерзновение пылкое губ,
Взором томным всевластно себя целовать запрещая,
Изнывая бесследно в чарующем сумраке лета.
Прося молча, чтоб был резко нежен и ласково груб.
В каждом вздохе чудесном меня и себя узнавая.
Вопрошая беззвучно, но стоном премилое «где ты?».