Четыре стены окружили мою черепицу,
Только щели в двери переносят обветренный шум.
Я тихо шагаю. Сомненьем скрипят половицы,
И маршем плененного тянется к ;тсвету ум.
Окно…
Сонным взглядом поймав, отползаешь с опаской:
Не на то эти виды, чтоб смело глядеть свысока,
Как прячут трехслойную правду под трепетной маской,
Как видит насквозь простудившийся коп рыбака.
Не греет блесна, серебристо пронзившая море,
Не кормит улов, заполняющий щели корыт –
В разразившемся штрафом формально порядочном споре
Я слышу лишь эхо заточенных в камни обид.
Изоляция..
Тлеет искра, что проводит мои замыканья
По колодцам друзей, по подворьям усталых врагов,
Занимаясь бессмысленным
«самообразованием»
Я как будто вникаю в простывшие будни богов.
И под ними шумят, оббивая препятствия дети,
И стучат как в молитвах по скользким полам каблуки,
Кто-то тихо ворчит о тщедушно потерянном свете,
И низы батареями просят того, что не слышат верхи…
Завтра снимут замки с запечатанных уст коридоров
И разгульно раскроется город под легкой пятой.
Запивая прописанный хлеб непрописанной гроздью кагора,
Я отправлюсь к воротам. Из квартиры, по саду – домой.