Ох, эти общества пороки;
Людей иное естество.
Ведь сколько нам от них мороки?!
Возьмём, к примеру, воровство.
Одни лишаются богатства,
Другие же – последних крох.
И нет от пакости лекарства;
А человек совсем уж плох.
Борьбу со злом вели веками,
Без тени состраданья мук;
И кровь воров текла ручьями,
От их голов, ушей и рук.
Подобный метод душу ранит,
И взглядам нынешним претит.
Сегодня он, конечно, странен,
Как мерзкий наказанья вид.
Прогресс идет неумолимо,
Нам, облегчая жизни быт.
Но также как с рожденья Рима
Не меньший в людях вор сидит.
В эпоху новых технологий
Не стоит бдительность терять.
Ворьё идёт с прогрессом в ногу,
И норовит хитрее стать.
Однако есть альтернатива,
Надежней электронных слуг.
Вернее нету позитива,
Чем наш четвероногий друг.
Пород собак по миру много,
Характеров не меньше в них.
И только по веленью Бога
Даётся сей приметный штрих.
Своей походкой и размером
Пират всем повод подавал,
Сравнить его довольно смело
С породой вида сенбернар.
Не находил Василий места,
Обида ела вплоть до слёз.
Беду душевного протеста
Создал ему флегматик пес.
Дал заключение не сразу,
Смотревший пса ветеринар.
Причину он оставил сглазу;
Других болезней не признал.
Для снятия с собаки порчи
Послед за ним пришёл шаман.
Колдун взывал и позы корчил,
Зловоньем напускал дурман.
Потом в фиаско сам признался.
Жалел, что пал авторитет.
А позже говорят, пытался
Покинуть этот бренный свет.
И как-то, в чудо слабо веря,
Считая, меры принял все,
Василий встретил Тимофея;
Зашла беседа и о псе.
Прощаясь, пожимая руку,
И как казалось с хитрецой,
Приятель обещал снять муку,
В виду имея метод свой.
Никак не в службу, а из дружбы,
Явился к Васе он в обед.
И был при нем в хозяйстве нужный,
Но странный случаем предмет.
Пират лежал в обычной позе
Матрацем смирно во дворе.
Не ведал он о той угрозе,
Что черт задумал на поре.
Пришелец как бы безразлично
Собаку обошёл вокруг.
Потом, когда пошёл вторично,
Внезапно развернулся вдруг.
При этом, потерявши кепку,
К Пирату бросился герой.
Накрыл его корытом крепко,
Прижав, что было сил собой.
Рукою, грудью и коленом
Тимоха в ванну просто влип;
И стал лупить по ней поленом.
Снимать бы в это время клип!
Наездник оседлал мустанга.
Ну, хочешь, верь, а то не верь,
Крутилась ванна в диком танго;
Ну, словно ожил под ней зверь.
Жестокая игралась драма,
Гремело в сотню децибел.
От криков, грохота и гама
Василий точно обалдел.
Тимоху покидали силы,
Да не сдавался злобный зверь.
Они пощады уж просили,
С надеждою не знать потерь.
Мгновенье, улучив затишья,
Отпрыгнул боком Тимофей.
Корыто тотчас стало лишним,
И скрылось звука побыстрей.
Пират, почувствовав свободу,
Сметая все в пути подряд,
Не разбирая, словом брода,
Рванул к сараю как снаряд.
Из под сарая трое суток
Рычал зверюга, жутко выл.
И скоро стало не до шуток –
Поскольку всех он удивил.
Вчерашний, добрый и тишайший
Грозой предстал пес для людей,
И разной живности домашней,
А в правду, и округи всей.
Возникли средь народа слухи.
Что объявился зверь мутант,
Что ожидается разруха,
Что сел космический десант.
Бывало редкостной удачей,
Отныне Васю посетить.
Добычей, чтоб не стать тем паче,
Атлетом полагалось слыть.
Ещё, одетым быть по форме,
Иметь решительный настрой,
Для отвлеченья быть при корме,
И мочь орудовать метлой.
Василий прятал странно шмотки,
Что вор не дремлет, чётко знал.
Не пропускал о кражах сводки,
Гараж отвел под арсенал.
Его одолевали страсти.
За внешней добротой гостей,
Воров он различал по масти,
И близких уличал людей.
Носился он с идеей важной,
Как мир устроить без жулья.
В пылу полемики однажды
Палил в соседей из ружья.
Перенести такого стресса
Душа и тело не смогли.
И пал Василий жертвой беса,
Который ждал давно вдали.