Ко мне прилетели голуби... Гули-гули!
На подоконник нагадили — и упорхнули...
Это по поводу новостей. Дислокация
не изменилась... Вновь зацвела акация,
что, несомненно, радует, но
позитив исчерпан... И циклы Карно,
увы, по-прежнему нечто вроде
модели существованья... В природе
нет безобразья — и, значит, мы
есть строители царства тьмы.
Я — повторенье себя. В каждом жесте.
Я — Дровосек из металла и жести.
Я — Страшила из сказки (сено — солома)
Пуп земли, вернее, её папиллома...
Вернее, я — не я. Лишь подобье
того, что было. Взгляд исподлобья
безумен. Лоб прорезан — морщины,
словно борозды — от чертовщины
подобной не остаются в накладе
голуби — и, от страха нагадив,
улетают, растаяв в небесной выси...
Пароксизм отторжения — вместо мысли.
* * *
Я устал — от Бога, устал от безбожия,
я весь дрожу — видать, лихорадка сенная.
Или вспомнил, как трясся я у подножия
громы и молнии мечущего Синая.
Я устал — от людей, устал от безлюдия,
я устал от лиц, я устал от безликости...
Весь этот мор, боюсь, — лишь прелюдия
к царству хаоса и первобытной дикости.
Я устал — от молвы, устал от безмолвия,
я устал от толпы, от опустошённости...
Но порой озаренье сверкнёт, как молния,
обнажив абсурд бытия в отрешённости.
Я устал — путь земной пройдя по периметру,
в пункт вернувшись, из которого нет возврата,
я с гранитных скрижалей своё имя сотру,
перед тем, как испить до дна чашу Сократа...
* * *
Вечер режет углы.
Куб превратился в шар.
Слепим снежок из мглы,
чтобы выпустить пар.
Лампы настольной круг
виснет за край стола.
Может случиться вдруг,
что ты сгоришь дотла.
Сколько ей ни перечь
(я говорю про тишь) —
смолкнет родная речь,
ты всё равно сгоришь.
Стен глухих монолит.
Прорубь окна в стене
сделана для молитв —
ибо Творец вовне.
Что же тогда в душе? —
вечная мерзлота,
звуков мирских туше,
чёрная пустота.
Стрёкот ночных цикад,
вечное "мизрахи́".
Это твой рай и ад.
Это твои стихи.
Это твой мир и мор.
Это твой Третий Рим —
с коим ты с давних пор
сердцем непримирим.
Это твоя стезя,
твой на Голгофу путь —
ни обогнуть нельзя,
ни в никуда свернуть.
Это твой край, предел,
жизнь твоя лишь транзит —
близость белковых тел
вряд ли тебе грозит.
Ангел трубит отбой —
видимо, неспроста...
Жаль, что была с тобой
та, что была не та.