Трава на брошенном погосте
по пояс.
Кто тут, бог веси.
И смерти говорят «спасибо»,
когда, не ведая, накосят.
А дребезжание из ратуш
унылость подчеркнёт узора.
Где озорное в озорном?
Какой бы день ни взять, а - страшен.
А мы всегда боялись неба,
медовенькую благодать.
И за бессмертие отдать
всё в жилу,- эники-да-беники.
Что поколениям, что лицам,
продлиться.
Но и иногда
под Новый Год (чего гадать?)
перегореть и обнулиться,
изображаючи безбедность.
Не волчий, а людской геном:
всё есть,- любовь и деньги, но
в душе дыра размером с бездну.
И, выдавая вой долями,
искать, искать, искать, искать.
Тоска.
Траву в стожки таскать.
Ничтожность жизни подавляет.
И сколько б церкви ни вопили,
но времени не существует, и
есть повод пить сигарный дым,
ведя анализ марок пива.