Когда рука занавес поднимает
и утренний свет озаряет сцену,
гул колокольный в снегах гуляет,
иней на стёкла ложится пеной
и падает пух, у лица петляет.
Утешает всегда нас земля милосердно
в дней череде безразличного века.
Зверушек мороз нам рисует волшебных,
с неба падают звёзды на человека.
Скоро сочельник – для нас, для бедных.
Айда, сестричка, в наши покои.
За окнами звон – колокольчиков? крыльев?
И солнце сунет луча рукою
копну волос твоих в столбик пыли.
И я запомню тебя такою.
Прими от меня эту ветвь мимозы,
попавшей в наши снега случайно.
Потому что лучше она, чем розы,
и к лицу она тебе чрезвычайно.
В ней, как и в тебе, ни фальши, ни позы.
О, Боже, как мимолётны судьбы!
И что за сила их гнёт и правит?
Злые дни эти все раздеть бы, разуть бы.
Твоя лишь верность и не лукавит,
не заговаривает мне зубы.
Сгустились сумерки над столицей.
Знак воен льдом рассверкался в небе.
Покоя нет, он нам только снится,
и иглы мрака в насущном хлебе.
Ни днём, ни ночью остановиться.
Зима приласкай, отбели от страха.
Сочтены наши дни и даже минуты.
Путь наш далёк, мы не крепче праха.
Сними с нас зима роковые путы.
Пусть тело согреет снег, как рубаха.