Прокуренная жизнь от дыма, облаков мгновений
Неприспособленными легкими наивными, в затяг,
Вбирает прерии мечты, амбиций, чувств и мнений,
На гребнях лет сворачиваясь в целостный косяк.
А шхуна времени не бережёт своих матросов,
Взметнув с волны соленую искристость синевы.
И каждая способна стать последней папиросой
В кисете рядовом в причину вольности лихвы.
Пробоины проверят в нас породу, крепкость сорта,
А мы неистово ответим, из орудий в раж паля.
Нас грубо, безнадёжно вновь и вновь вжимает к борту,
Но порой с грот-мачты слышится заветное: «Земля!».
Уставших высадят на островах подспудных,
Швартуясь в бухтах, и обняв обшивку корпусов.
Но железно правило, что движет стойким судном:
«В открытом море не спускайте крылья парусов».
Смелее въешься в мой полосатый, мятый китель,
Золотящий челюсти, колючий, едкий дым.
Сохрани безумный, юный дух, штормов обитель,
Ведь мне не вечно выигрывать у смерти молодым.
Наберись терпения и не цепляйся раньше срока,
До финального момента сохрани сухим кисет.
Настанет час,- в пучине засмотрюсь на череп рока,
Чтоб он примерил на костях мой стёсанный портрет.