В бокалах не богемского стекла,
А с пятнами от пальцев, из серванта,
Вино стояло посреди стола
И пахло возбуждающе приятно.
Вино было свидетелем бесед,
Которые вели негромко двое...
Он для неё - не муж и не сосед,
И не её романа был героем.
Полнеющий седеющий брюнет,
Приехавший к ней зайцем на трамвае,
Случайной страсти вспыхнувший объект,
Или субъект - так, знаете, бывает.
Пригладил чёлку - вот и марафет,
Чтоб выглядеть желанным и красивым,
Принёс вино и триста грамм конфет
И несколько некрупных апельсинов.
Он ей, уже уставшей принцев ждать,
Был мил и люб сегодня, в этот вечер.
Поскрипывала старая кровать,
Мерцали романтические свечи.
Ей было абсолютно всё равно,
Что думают соседи - счастья б только...
А после было сладкое вино
И апельсин, разделенный на дольки.
И шелестели фантики конфет,
Как дождь осенний шелестит по листьям.
Ей так хотелось получить ответ
На все свои эмоции и мысли.
Хотелось, чтобы он не уходил,
А обнимал и лил вино в бокалы,
Чтоб что-то восхищённо говорил
И разглядел её: "Вот ты какая!"
И снова губы ждущие нашёл -
Пусть глыба одиночества растает!
...Но гость сказал, уныло глядя в пол:
"Ходить трамваи скоро перестанут,
Уже ведь поздно, мне пора домой,
А на такси - оно ж дороговато.."
Сломался романтический настрой.
Свидетели - бокалы из серванта
Хранили недопитое вино
В пузатеньких овалах тонконогих.
Темнело. Пусто. Что ж, не суждено.
Гость сразу стал таким...одним из многих...
"Я позвоню", - банальные слова.
Не позвонит, и всё - об этом хватит.
Но отчего кружилась голова
Под мерный скрип продавленной кровати?
А возле входа - след от мокасин,
Немного грязи на полу, и только.
На белом блюдце сохнет апельсин,
Его рукой разделенный на дольки.