ЛЕГЧЕ МНЕ ЖИТЬ В ОГНЕ…
Стихи, в которых упоминается огонь – в самых разных своих ипостасях… К юношескому максимализму добавляется зрелая широта взглядов, и вот уже появляются, помимо всепоглощающего огня, лёгкие, зовущие, жизнерадостные огоньки…
ФЛЕЙТИСТУ
Мне хочется спросить: «Ты чей-то?..»
Но горько усмехнусь: «Ты – льдина».
Как искренна сегодня флейта,
Мой боже, как она невинна!
Мне хочется сказать: «Я – море!»
Но, сбившись, говорю: «Я – пламя…»
Пусть это будет между нами,
Не нужно флейте наше горе…
Мне хочется вскричать: «Я – воля!..»
Но я боюсь концовки «…злая».
Играй! А мне – такая доля:
Внимать и умирать, внимая.
Что даже лампа Аладдина
В сравненье с этим дивным писком!
Но я добавлю тихо: «Льдина,
Не подходи к огню так близко…»
1991
* * *
Голоса приглушены.
Мы одни.
В небесах потушены
Все огни.
На воде затеряны
Все круги.
По земле отмерены
Все шаги…
Разговор не вяжется,
Угловат.
Позабыты, кажется,
Все слова.
Тополь серьги вывесил:
Три свечи…
Если ты не вымысел –
Не молчи!
1992
* * *
Не смотрите на меня,
Мужнюю жену.
Сердце стиснула броня,
И душа – в плену.
Мне нельзя на вас глядеть,
Взгляда пить бальзам.
Есть приказ: щекам – не рдеть,
Не гореть – глазам.
Знаю, думаете: я
Создана для вас.
Но моих смертелен яд –
Присмиревших – глаз.
Сколько я возьму огня,
Через край – верну!..
Не смотрите на меня,
Мужнюю жену.
1992
* * *
Виктору Айсину
А мы с тобой идём на огонёк,
И этот путь ни близок, ни далёк.
И всё, что мы знавали до сих пор,
Теперь легко вплетаем в разговор.
Ни близко нам идти, ни далеко,
И оттого нам говорить легко.
И есть нам, что делить и что курить,
И оттого легко нам говорить.
И будет в меру всё и всё как раз:
И дождь по стёклам, и на кухне газ,
И в коридоре кот, и ночь без сна,
И часть Москвы из нашего окна.
И мы поставим чайник на плиту,
И высотой окрестим пустоту,
И ты меня поймёшь не потому,
Что я тебя услышу и пойму.
1993
* * *
Оставим перепалки и угрозы.
Судьбы решит всё левая нога…
Придут на землю новые морозы,
Падут на землю новые снега.
Как парусу мятежному, и мне
Необходимы мятежи и бури.
Душа моя испытана в огне
И выстоит в любой температуре.
Я и сама огонь. Что мне огни?
Что – океан, и лава, и безбрежность?
Но, знаешь, всех страстей дороже – нежность.
Сел мотылёк на руку – не спугни…
1993
* * *
Я принимаю власть твоей руки –
Единственную власть.
Но, боже, как молчат черновики,
Когда любовь сбылась!
О, как они пристыжено молчат,
Как девственны листы…
И ни единой строчки сгоряча
В пустыне пустоты.
Опять молчат мои черновики,
Пристыжено молчат…
Я принимаю власть твоей руки,
Как власть огня – свеча.
1993
* * *
Вадиму Леванову
Не знаю я, кто́ ты; для встречи хватило кивка.
Но если река ты – пусть будет глубокой река,
А если ты путник – пусть будет дорога легка,
А если ты небо, то я облака, облака…
А может, ты время? Бегущие вдаль огоньки?
Склоняюсь и пью из глубокой прохладной реки,
И вдоль по дороге иду, и пою, и пылю,
И лица дорожных камней безответно люблю…
1994
* * *
Ты – мой тупик.
Закрытое пространство.
Нет за тобой ни света, ни огня.
Безвыходное это постоянство –
Верёвочка на шее у меня.
Зачем чинишь преграды и препоны,
Когда нам всё равно не по пути?
Ты словно тёмный угол без иконы –
Не можешь ни утешить, ни спасти.
1996
* * *
Счастье моё – поэзия,
Нежность моя болезная.
Сладкая маета.
Сытая нищета.
Путы мои железные
И кандалы – поэзия.
Шапка горит на воре:
Так принимаю горе,
Скроена так для горя,
Как акваланг – для моря.
Легче мне жить в огне.
Шапка горит на мне.
1998
* * *
Конечно, я тебя помню.
(Который уж год пошёл?)
И может быть, оттого мне
Спокойно и хорошо.
И может быть, эта память
Затем и дана,
Чтоб больше лечить, чем ранить
Сквозь времена?
И был, как никто, ты светел,
И не был, как все, бескрыл.
Кто первым кого заметил?
Кто первым кого открыл?
Тянуло нас ввысь, как магнитом –
И мы доставали до звёзд!
Нет, су́дьбы не соединить нам –
Да разве в этом вопрос?
Ты в жизни моей не лишний,
Ты – часть моего огня…
Пусть всех нас хранит Всевышний –
Ты тоже хранишь меня.
2000