На перроне сегодня немного людей:
Старики с тяжелыми сумками,
В привокзальной столовой стучат, бормоча,
Провожающие рюмками.
Суетятся хмурые проводники,
Проверяют сухие билеты
(Чтобы в дождь не намокли, их совали в пакет,
Где-то на дно, к котлетам).
В грязных куртках бомжи
Атакуют скамейки,
Садоводы на дачу построили, словно по росту,
Грабли и лейки.
Кто-то кошку в корзине везет,
Кто-то – в спальню карниз,
Резкий стук каблуков по лестнице и назад –
Вверх и вниз.
Электричка, зевнув, распрямилась вперед,
Скоро в путь, и гудок разбудил
Пассажира, что мирно дремал у окна,
Сон невольно, но перебил.
Прислонился высоким морщинистым лбом
К равнодушной толще стекла,
Нескончаемый дождь, беспросветная сырь и мрак,
Пелена тумана легла.
Твой рюкзак полупуст – только вещи с едой,
По работе в соседние дали:
Незнакомый отель и чужая кровать, и дворы,
Где точно не ждали.
На неделю. Но сколько продлится она…
Одиночество в электричке.
Жаль – экспресс, нет как в поезде по городам
Остановок, курительных спичек,
Ежевики, арбузов, потрепанных астр,
Пестрых женских халатов,
Семафора, в ночи мерного стука, полок
Цвета неспелых гранатов.
Свитер жмет, куртка, словно прилипла к спине,
Ноги холодом сводит –
Померещилось, будто среди пассажиров и сумок
Твое Новое, Нежное ходит.
И присядет легко на скамейку с тобой,
Пусть молчит – все неважно отныне,
Но готова в любую дорогу-погоду тебя провожать
И встречать – на песке и льдине.
Сквозь умытые дождями большие поля
Ничего, кроме рук, не нужно,
Кроме глаз, кроме губ, кроме смеха в людном вагоне,
Кроме призрачной дружбы.