V. ВЕСЕННИЕ ПОСИДЕЛКИ. 20 сонетов к Весне
61.
И вокруг ходят кто-то не те,
словно тени, плетутся упрямо –
кто стремится к заветной мечте,
кто-то ищет тропинку до храма,
ковыляет мужик в хомуте,
семенит рядом пышная дама
в несуразном на вид декольте,
не скрывающем жалкого срама…
Боже правый, какие виденья
порождают полночные бденья,
если звёздное небо лучится,
если бродят весенние соки,
если мысли, увы, одиноки,
у прохожих увядшие лица…
62.
У прохожих увядшие лица,
ноги чавкают в талой грязи,
и весна может только присниться, –
ей бы в пешки, не то что в ферзи.
Да и то, ни к чему торопиться,
Дед Мороз ещё где-то вблизи,
не капель, а слеза на ресницы
каплет нехотя, – в этой связи
остаётся терпеть грязь и слякоть
и надеяться: всю эту пакость
скоро смоет, весенние грозы
возвестят, что тепло на подходе,
что, как прежде, подвластны природе,
отступают, уходят морозы.
63.
Отступают, уходят морозы,
побежали ручьи вдоль дорог,
на базаре букетик мимозы
прихватив, ты шагнёшь за порог,
как хмельной – от любви, хоть тверёзый,
и в глазах у жены – уголёк,
а на кухне – творожный пирог…
В путь! Грядущие метаморфозы
отражают начало весны,
дни короткие стали тесны
для прогулок под мартовским небом.
Да и ночи кончаются вмиг,
я с трудом эту правду постиг.
Ах, весна! То ты быль, то ты небыль!
64.
Ах, весна! То ты быль, то ты небыль,
то мороз поутру, то капель, –
не поймёшь, как там выпадет жребий:
то февраль на дворе, то апрель.
Где-то стройный и крепкий, как стебель,
опереточный мартовский Лель,
спьяну мертвенно-бледный, как пепел,
достаёт из котомки свирель
и наигрывает плясовую,
как и девки вокруг, озорную,
о Снегурке своей подзабыв.
Всё же жаркое солнце-Ярило
снег и стужу легко покорило, –
у весны кроток нрав, незлобив16.
16) Аллюзия на пьесу А.Н. Островского
«Снегурочка» («Весенняя сказка») (1873).
65.
У весны кроток нрав, незлобив,
и вселяется в сердце смятенье,
напеваешь какой-то мотив,
по душе полуно;чные бденья,
и хмельной от любви коллектив,
старых верных друзей единенье.
Я не вижу иных перспектив,
прославляю весны пробужденье,
счастлив видеть открытость души
всех, кто с детства друзья-кореши,
в ком весною мечты – не химеры! –
порождают стремление жить,
если сил хватит, – в вальсе кружить,
улыбаться, не ведая меры.
66.
Улыбаться, не ведая меры,
по весне всем улыбка к лицу, –
как изысканны все кавалеры,
ну а дамы – хоть сразу к венцу!
Улыбайтесь, и леди, и сэры,
величавость присуща глупцу,
к чёрту светские ваши манеры,
улыбайтесь юнцу, мудрецу,
тем, кто в Песах вкушает мацу,
улыбнитесь святому отцу,
улыбнитесь семье инородца –
всем, кто рады теплу и весне,
улыбнитесь любимой жене, –
каждый вам от души улыбнётся.
67.
Каждый вам от души улыбнётся,
потому что с приходом весны
светит утром нежгучее солнце,
и глаза у прохожих ясны,
и сороки трещат у колодца,
и на рынке за всё полцены
у пропившего ватник чухонца, –
хорошо, хоть не пропил штаны.
Ах, весна, что ты делаешь с нами!
Были б корни, вцепился корнями
в землю, чтоб не взлететь в небеса,
чтоб стоять, не шатаясь, как спьяну,
и не рыскать по меридиану,
где какие творят чудеса.
68.
Где какие творят чудеса
с нами всеми весенние боги,
не расскажешь за те полчаса,
что даны на сомненья, тревоги,
на попытки узнать адреса,
до которых прошёл полдороги,
где дурнушка, а ныне – краса
обживает лесные чертоги…
Я люблю этот сказочный лес,
где не леший, так чёрт или бес
непременно подскажет дорогу
до поляны, где речка журчит,
колокольцем корова бренчит,
там тропинка ведёт до порога…
69.
Там тропинка ведёт до порога,
а весна уже в самом цвету,
где-то катятся волны полого17,
и черёмухи дух за версту
кружит голову, память былого
заставляет прижаться к кусту,
обратиться с молитвою к Богу –
Иегове, Перуну, Христу,
всё равно, да хоть к рыбке из сказки, –
мол, позволь мне без лишней огласки
быть с собой и с природой в ладу,
не роптать при осенней невзгоде,
улыбаться при всякой погоде,
не плясать под чужую дуду.
17) Аллюзия на песню Виктора Берковского
на стихи Дмитрия Сухарева «Альма-матер»
(1978).
70.
Не плясать под чужую дуду
я стараюсь и ныне и присно
и пашу так свою борозду, –
впрочем, жизнь, как известно, капризна,
и ущерб свой, и боль, и тщету18
я несу, иногда закулисно,
чтоб прикрыть от других срамоту…
Но трепещет в груди укоризна:
«Не юли, дай сомненьям отпор,
чтобы впредь жить себе не в укор,
чтоб не мучили мысли лихие».
Дождь весенний играет с листвой,
от весенних забот сам не свой,
слов поток обращаю в стихи я.
18) Аллюзия на строку их стихотворения
Варлама Шаламова «Меня застрелят
на границе…» (1956).
71.
Слов поток обращаю в стихи я
и пытаюсь писать о весне, –
говорят, иногда неплохие,
но мой внутренний критик честней,
он-то знает, какой чепухи я
написал наяву и во сне,
и как истово треплет стихия,
чтоб не щукою быть на блесне.
А весна бодро движет к апрелю,
воздух полон сиренью, – и трелью
певчий дрозд отмечает рассвет.
У заборов снег, тая, чернеет,
но полянки уже зеленеют,
зажелтел на лугах первоцвет.
72.
Зажелтел на лугах первоцвет
даже в дальней карельской глубинке,
можно маме спроворить букет
и, конечно, соседке Маринке, –
в женский день есть такой этикет,
ничего что штаны на резинке,
но не пестики мы, не тычинки,
а мужчины с мальчишеских лет.
Мне на рынке букетик в газету
обернут, а потом я к букету
приложу на открытке стишок.
В нём про то, что без женщин мужчины
всё равно что гора без вершины.
В общем, ставьте букетик в горшок.
73.
В общем, ставьте букетик в горшок,
если нет хрусталя в вашем доме,
дайте в руки сынишке флажок, –
вам шагать в первомайской колонне
мимо площади, где бодрячок
в микрофон голосит об объёме –
стали или жилья… Тут слушок
пролетел: за углом в гастрономе
кто-то видел – дают колбасу.
Все туда. Не себе, так хоть псу,
если в ней только жилы да кости.
Всюду флаги, портреты вождей,
серпантин вечных очередей…
А у нас будут вечером гости!
74.
А у нас будут вечером гости, –
всё что надо готово к столу,
нам с сестрой дан наказ: «Пылесосьте!» –
папа к чаю достал пастилу.
Вот в прихожей и шляпы, и трости,
кучкой сбились калоши в углу.
«Все за стол! Не забудьте о тосте!
И воздайте хозяйке хвалу!»
Всё, как водится, выпили, съели,
поболтали и даже успели
обсудить затяжную весну,
что лихие грядут перемены,
что давно изучать надо гены,
что Лысенко19 подобен бревну.
19) Трофим Денисович Лысенко
(1898 – 1976) – советский агроном
и биолог. Основатель и крупнейший
представитель псевдонаучного
направления в биологии – мичуринской
агробиологии, академик АН СССР
(1939), академик АН УССР (1934),
академик ВАСХНИЛ (1935). Из-за
ошибочных взглядов Лысенко на
генетику (отрицание менделевского
расщепления, отрицание неизменных
«генов»), а также политизированных
высказываний в адрес оппонентов
критики называли теорию Лысенко о
«порождении видов» «средневековой,
позорящей советскую науку».
В результате дискуссий 1952 – 1955
годов эта теория была специалистами
СССР полностью отвергнута.
75.
Что Лысенко подобен бревну,
я от папы узнал в раннем детстве20…
Впрочем, я не о том – про весну,
о её негасимом наследстве,
майских днях, прекративших войну,
босоногом своём малолетстве,
о желанье, чтоб всё по уму,
о весеннем девичьем кокетстве,
о мальчишеских играх, друзьях,
о разбуженных солнцем страстях,
о весенних безудержных грозах.
Я о том, что подруге в саду
так приятно плести ерунду,
о листвой шелестящих берёзах…
20) И это чистая правда, потому что папа,
успев перед войной, до эвакуации закончить
первые курсы медицинского факультета
Тартуского университета, был прекрасно
знаком и с клеточной теорией Рудольфа
Вирхова и с законами наследственности
Грегора Менделя. Так что труды Лысенко
и его последователей в медицине, в частности,
Ольги Лепешинской воспринимались в нашей
семье не иначе как бред сивой кобылы.
76.
О листвой шелестящих берёзах
и закатах, стремящихся в ночь,
уносящихся вдаль паровозах
я писал бы, но больше невмочь, –
не видать мне берёзовых рощ,
ни в текущих, ни в дальних прогнозах
не увидеть, как мачтовый коч
рассекает волну. О курьёзах
холодов вплоть до мух белоснежных
средь цветенья изысканно нежных
гроздьев белых черёмух – мечтать,
лишь мечтать я могу в эту пору,
да писать – только это мне впору.
А потом снизойдёт благодать…
77.
А потом снизойдёт благодать
в виде солнца, тепла и раздолья,
в угол брошены в клетку тетрадь
и учебник… Махнуть бы в Усолье!
Впрочем, что я, какой-нибудь тать,
скоро буду студентом, не голь я
перекатная, хватит валять
дурака, нагуляемся вволю
очень скоро. Весна на исходе,
как всегда, переменчива. Вроде,
потеплело, кузнечик трещит,
майский жук пролетел деловито
и жужжа на кого-то сердито.
По-весеннему время бежит.
78.
По-весеннему время бежит,
май давно уже в самом разгаре,
солнце жарит, как мощный софит,
время думать о первом загаре,
берег тянет к себе, как магнит,
на песочке Иваны да Марьи
телеса устремили в зенит:
параллели-перпендикуляры…
Пусть нестоек карельский загар,
но воистину он божий дар
при изменчивой нашей погоде.
Для компании свой общепит:
хлеб, яички, ситро, реквизит, –
недурён аппетит на природе.
79.
Недурён аппетит на природе.
Я смотрю сквозь окно на пригорок,
там с утра при честном при народе
расстилается море скатёрок, –
может быть, это дань местной моде,
но из сумок, баулов, ведёрок
выгребается снедь – целый ворох, –
и ведь все не голодные, вроде,
но на несколько наших кварталов
слышен запах мясной от мангалов
целый день до густой темноты.
А наутро гуляют по травке
мамы, няньки да детки-малявки –
воплощенье весенней мечты.
80.
Воплощенье весенней мечты…
Я не знаю, что это такое,
может быть, то, что я – это ты,
и что ты – это я. Я не скрою,
без тебя на краю темноты
я б, наверно, отринул мужское
и решил, что уж лучше кранты,
чем влачить прозябанье мирское.
Но случилось иначе. С тобой
я, уже далеко не ковбой,
всё живу – и живу полноценно.
А весна, ускоряя свой бег,
Уступает жаре – не навек!
Лето мы принимаем смиренно.
10 – 20.06.2020