Нам повторяли много раз
Любители богатых фраз:
«Природа - мать, она свобода!
Она спасение народа!»
Но что за пафосная чушь
Все эти лозунги и бисер
От сумасбродов и кликуш,
Добытые из старых писем.
И что за фарс! - кто мозгом вял,
На веру эту глупость взял.
Навряд ли он хотел рискнуть и
Усилием дойти до сути,
Мол, «что такое эта мать,
Которую зовут природа,
В какой - спасение народа,
И что ценить, а что - ломать?
И как, в конце концов, спасёт
Она страдающий народ?»
На эту тему мало споров,
Но много вторящих повторов.
Поэтому решился я
Свою попробовать удачу.
И, может, сто пятидесят,
А, может, меньше строф потрачу,
Но расскажу вам эту суть.
Сейчас. Потом. Когда-нибудь.
Тогда начертится Природа
Как мать, как образ, как свобода.
Тогда поймут, за что ценить
Нам нужно дикую стихию,
И где ухабины лихие
Тонки и режут сердца нить...
1. Леший
На всей планете есть места,
Где жизнь до ясности проста:
Там нет карманов, и злословий,
И дрязг, и стычек, и условий.
Всё это, может, потому,
Что человека и в помине
Там нет. И, в сущности, ему
Что лес, что горы, что пустыня -
Красивы, живы, далеки,
И от далёкости легки.
Сойти с протоптанного плаца -
Не для того, чтобы остаться,
А для того, чтоб посмотреть -
Однажды - нужно, дважды - можно,
А трижды - так, пожалуй, сложно.
Уж лучше в обществе пестреть.
И сам я, между прочим, тож,
Куда ни глянь, а как хорош!
Всё планы, планы, перепланы,
А как за дело - так и рано.
Меня вы в праве поругать,
Но лень моя нашла замену:
Ему и дело по рукам,
И даже море по колено -
Дитя природы и страны.
И хоть в округе все странны,
Он был, однако же, страннее,
И чем упрямей, тем вернее.
Теперь, когда б хотели мы
С тобой найти его, читатель,
Тогда бы было очень кстати
Перелететь из кутерьмы
В далекий уголок России,
Где влагой почву оросили
С небес захожие ветра,
Где на восток глядят с утра
Макушки первобытных елей,
А ниже - мхи сосут росу.
Сюда-то, в мир природных келий,
Читатель, нас перенесу.
Мы где-то здесь его застали -
Героя книги - на привале,
У родника и под холмом,
В подкронном шуме хоровом.
Приятно созерцать сквозь ветки
И неба ход, и облака,
И горный пояс-великан,
И кор задумчивые метки...
Так наш герой, полулежа,
Глядел и всё воображал,
Как чудно было б, если б люди
Ушли от их привычных судеб,
Забыли лени суету
И переняли у природы,
Росли и крепли, как растут
И крепнут лучшие породы...
Так он мечтал, а мы пока
Посмотрим на него слегка.
И вот портрет: он был высокий
И в разных смыслах полносокий.
Он мощным был, как дуба ствол,
И тело всё его являло
Пример, которых было мало.
И то ли просто оттого,
Что долго жил он, как отшельник,
Уйдя в глухой таёжный ельник,
А, может быть, и оттого,
Что так родили уж его,
Но только отличал героя
Проникновенный добрый взгляд.
Он, впрочем, так ещё устроен,
Что был довольно волосат.
С широкой грудию лохматой
И с бородой шероховатой,
Он был на лешего похож.
Хотя, по правде, ну и что ж?
Быть можно человеком дельным,
Скрываясь в густоте волос,
Хотя порою кожи лоск
Есть результат сражений с ленью
И с человеческим нутром,
Природой помещённым в нём.
Для справедливости же надо
Со всеми качествами рядом
Поставить то, что он умел
Бороть в себе эмоций толщу
И звать её на пользу дел.
Оно всегда намного проще.
Короче, он не по годам
Был первобытен, как Адам,
И мудр, как суровый практик,
Всегда идя на свет галактик.
И в общем смысле я прибег
К элементарному. Простое
На время слово «Человек»
Послужит именем герою.
И вот он из-под сосен встал
И распрямил упругий стан,
Направив путь к своей лачуге
По голосу лесной пичуги.
Когда-то эту птицу он
От когтя коршуна избавил,
Хотя помог лишь для забавы
И тем нарушил рацион
Летучего седого зверя,
Когда, стрелою воздух смерив,
Ему он лапу зацепил,
Оставив хищника без сил.
Наш Человек ненужной тризны
По убеждению не ждал,
И потому ценою жизни
Он без нужды не побеждал.
Слегка лишь ранив зверя злого,
Он вновь сдержал своё же слово,
Когда вослед ему смотрел,
Не тратя ни одной из стрел.
Затем он подошёл к пичуге,
Застав её едва живой.
Утешил птицу: «Ничего!» -
И сотворил почти что чудо.
Он птичку выходил. Она,
Душевных сил опять полна
И благодарна Человеку,
Хотела петь ему об этом
И помогала всякий раз,
Когда, задумавшись, невольно
Он забывал, который час,
А после хмыкал недовольно.
Итак, он шёл в свой дикий дом,
Смотря внимательно кругом,
Как из большого мира сыщик,
Как дикий горделивый хищник.
Глядел на ветки перелом,
И на капкан - он как к работе
Готовился к речной охоте,
Ища заряда силы в том.
«За всё, что мы берём от скуки,
Мы платим, умывая руки», -
Он повторял себе под нос,
Когда уж острогу занёс
Над волнами реки бурливой.
Едва секунда - и удар!
Река не даст пятак фальшивый -
Стерлядкой платит гонорар!..
2. По законам природы
За ловкость рук и за искусность
Наш Человек одарен вкусным
Обедом добрым - красота!
Но не ему добыча та.
Сводил он счёты с совершённым
Уж года два тому назад,
Когда в безделии нашёл он,
Что в силах сам построить ряд
Событий, вроде, малозначных,
Когда провёл стрелой удачной
По цепким коршуна когтям
И, развлекаясь и шутя,
Лишил его добычи честной.
Но, осознав неправоту,
Герой решил от места к месту
Искать, чтоб смыть ошибку ту.
Ни зверь, ни птица так спесиво
Не нарушают справедливость,
Как нарушает человек:
Какой-то есть у нас завет,
Своё понятие о правде,
Иное, чем порядок дел.
Сочтя зверей себе за равных,
Мы учреждаем беспредел.
И вот, у чистого низовья
Наш Человек нашёл гнездовье.
Там, оцарапанный стрелой,
Жил коршун, чёрный и седой.
И, примирение назначив
Концом разладу своему,
Для зверя Человек рыбачил,
А после протянул ему
Живую стерлядь молодую,
И коршун голову седую
Склонил неспешно в знак того,
Что не в обиде на него.
И Человек, оставив птицу,
Направил глубже в серый лес,
Под свой стареющий навес,
Но не весельем веселиться
Намеревался наш герой -
Хотел он дом увидеть свой
В последний раз перед походом,
Который, в чаще, год за годом,
Продумывал и замышлял.
И вот теперь настало время:
Какое-то свалилось бремя,
И год движенье предвещал.
Наш Человек не без натуги
Добрёл до маленькой лачуги,
Окинул взглядом скудный дом.
«Как мирно жизнь тянулась в нём!..», -
Решил он, всё воспоминая,
Когда и в стынь, и в летний зной
Спокойно жил в тени лесной,
Ни дрязг, ни гадости не зная.
И всё, что думал он теперь,
Сводилось к мысли: «Жаль, не зверь,
Я снова привязался к месту.
Хотя и глупости - известно...
Однако что же, если вдруг
Среди людей мне будет лучше,
И всё, что знаю, сгинет тут же,
Как гибнет вспышка или звук?...»
Но страх такой ему был кстати,
Он нерешительность потратил,
И без сомнений наш герой
Покончил с чувственной игрой.
Он сумку вздёрнул, вышел резко,
Приладил равнодушно дверь
И под поскрипы глухарей
Пошёл на север перелеском...