Июнь. Америка. Жара.
Жужжит кондишн возле уха.
Какая-то ещё мура
отягощает чувство слуха.
Жизнь во дворе и за двором
упорно ищет продолженья.
Я окопался за бугром
и существую без движенья.
Вдали мифический мой град,
которому я был не рад.
Но смысла было в нём поболе,
чем здесь, где ветер в чистом поле.
Теперь и он давно чужой
и вспоминать немного проку.
Гудит натянутой вожжой
предпенсионная морока.
Иначе быть и не могло,
не получилось бы иначе.
Сквозь запотевшее стекло
заря спасения маячит.