Беги, Форрест, беги!
Уинстон Грум
Когда струится по стеклу вода,
плывёт воспоминаний череда
в уютной неподвижности и лени
и накрест плотно пеленает шаль;
особенно болезненны колени
и сердцу моему чего-то жаль.
Припоминается ненастною порой
десерт воздушный сливочного мая,
где пену нежную медлительно взбивая
в цветах кружил и пел пчелиный рой.
Там сладкий мёд и мамины духи,
их запахи так тонки и тихи,
что просто... ой, не стой! – беги, беги!
и падай. Снова нарезай круги,
а за тобой несутся злые пчёлки.
Их жала так стремительны и колки,
в летящих волосах они и в лёгких,
что альвеолами почти разорвались.
Дыши, дыши и в зеркало дивись,
переживай своё преображенье,
пугай лица необщим выраженьем
повсюду окружающую жизнь.
Впечатан в память роковой урок,
что неизбежно наступает срок,
когда к отцу приходит утром рано
сосед и кто-то третий из чужих.
Тогда должны исчезнуть все ножи
(не только тот, что с ручкой деревянной,
припрятанный). Ведь это так нормально,
что поросёнок должен вечно жить.
Беги отсюда, девочка! Не смей
приоткрывать с железной ручкой дверь,
не прикасайся к ней, ты слышишь, детка?
За ней безумный притаился страх
и крик, и край, и мирозданья крах:
там гонит мух берёзовая ветка
от жёлтой головы на табуретке
с летальною улыбкой на устах.
То видится ещё издалека:
горячий полдень, мостик и река,
и горный трек великолепной глины.
Она скользит, сияет и несёт
счастливый перепачканный народ,
и омывает животы и спины
в конце полёта им стихия вод.
Но медленно спускаются к реке
на берегу – на противоположном –
две вещи несовместные (как можно!)
родная мать с лозиною в руке.
Легко и вольно босиком бежать,
лететь, как ветер, и быстрее ветра
со скоростью сто двадцать километров,
а, может, даже двести двадцать пять.
Прервав молниеносный свой полёт,
и в вышине победно неподвижен
(ах, мама, мама…) твой любимый плод
качается на ветке среди вишен
и там самостоятельно растёт.
Вот бабушка чудесная. Пока
на пару с ней играешь «в дурака»
иль под присмотром варишь тот молочный
кисель, что ограждает берега
волшебных рек – ты понимаешь точно,
что несмотря на внешние снега,
на атомные происки врага,
ты под бронёю в цитадели рая.
… крадётся кот, мурлыча и играя,
весёлою бумажкою шурша,
и вроде успокоилась душа,
преодолев ленивую истому.
Дождь кончился. И жизнь идёт на лад,
когда на всё посмотришь по-другому.
Да и колени больше не болят.