Деревья обходят расстрельные рвы,
Они на земле как заплаты и швы,
Как рваные раны, зелёнкой живой
Закрыты на молнию жёсткой травой.
Но выйдут наружу, костями стуча,
Под небо, где птицы, как люди, кричат,
Пойдут по земле этим смертным полком,
Не нужен им ни замполит, ни главком.
И каждый убитый, забитый, забытый
Считает остатки непрожитых лет,
Никто не погасит им долг непокрытый,
Такого размена у вечности нет.
Ничто им не снится, им вечно не спится,
И каждою ночью опять на расстрел,
Где на перекличке читают страницы,
По памяти, молча, из собственных дел.
И женские кости нагие стыда
Не имут, и жизнь оставляя невсхожей,
В бездонную ночь упадают туда,
Где след пуповины на месте отхожем.
По адресу в деле, с бумажкой чернильной:
«Реабилитирован». Подписям тесно.
Как будто табличка на камень могильный:
«Закопан, но место стране неизвестно».
Расходятся в ямы и рвы, и могилы,
Шагают щелястой шеренгой сквозной.
Их родина страшной любовью любила,
Усатый ревнивый стоял за спиной