Ах, милая моя, зачeм ты здесь?
Еще свою я не закончил песнь.
А в комнате, убогой и неяркой,
Нет для тебя достойного подарка.
Ты хороша в сиянии луны,
Но как бледна и руки холодны.
Садись сюда, к камину, ближе, ближе.
Пускай огонь твои печали слижет,
Как лижет он сейчас сухие щепы.
Мое ворчанье кажется нелепым?
Что предложить тебе? Я в чай добавлю рома.
Каким пространство кажется огромным
Вокруг тебя. И нет ни стен, ни крыши.
Есть небосвод, что звездной крошкой вышит.
Тебе, как божеству, пою осанну.
Я не богат, и не имею сана,
Дохода верного. Но мне поверь, однако,
Что за тебя готов полезь я в драку.
Могу на шпагах и на пистолетах.
Ну что, ты выйдешь замуж за поэта?
Как отблески огня на щечках пляшут.
Согрелась, наконец? Ах, Даша, Даша...
Слуга:
- Опять всю ночь вы всё кричали, барин.
Пора, вставайте. Чай давно заварен.
Забыть ее вам надо постараться.
Нет вашей Даши, нет, уже лет двадцать.
Вот вы вдовец. Над вами дамы кружат,
А вы всего-то год и были мужем.
Вы пишeте о Даше нощно, денно,
Но новая женитьба - не измена.
Стихи-то ваши не нужны мне даром.
Небость, про смерть и разные кошмары.
Поэт:
- Что за слуга? Ленивый, наглый, грубый.
Видали вы? Стихи ему не любы.
Возьми-ка водки в долг. Слуга: - Не даст Емеля.
Поэт:
- Скажи, я заплачу в конце недели.
Не человек, а просто гад ползучий.
Но прав, подлец. Пишу я, в общем, скучно.
Пишу про путь земной, что зол и страшен.
И про нее - про Дашу, Дашу, Дашу...
Год целый продолжалось это чудо.
Затворником я не был, врать не буду.
И до, и после разные романы...
Молчало сердце. Даже как-то странно
Признать во всеуслашанье поэту,
Что женщина одна и только эта
Смогла с ним пригубить любви из чаши.
Единственная! Даша, Даша, Даша...
Я напишу, как стоя на коленях,
Смотрел тогда в глаза ее оленьи.
Она сказала "Да". О, счастье, счастье!
А через год, скончавшись в одночасье,
Она меня взяла с собой на небо.
И с кем бы ни был я, когда, и где бы ни был,
Я знаю, нет, верней, мы знаем оба,
Что есть любовь, а есть Любовь до гроба!