«А из скромных моих пожитков
Только ложка да табакерка,
Кулачищем своим мужицким
Бью орехи ударом сверху.
Из оружия есть берданка,
Но об этом молчу, как рыба,
Если выпадет участь Данко,
Промолчу. Ведь затем и прибыл.
А навстречу всё танки, танки,
«Мессер» бреет траву и спину.
Я прицелился из берданки -
Испугался враг – напрочь сгинул.
Пригрозил ему старой ложкой,
Табакеркой и кулачищем
И отправился спать в сторожку, -
Всякий воин ночлежку ищет.
А в сторожке давно не мыто,
Керосинка совсем не греет,
Но - побритый и пузо сыто,
Вот так службища брадобрея.
Пули свист я ловлю рукою,
Бью наотмашь в припадке дури,
Только знаю, что за рекою
Дом родимый. К нему дойду ли?..
Вы там, милые, не робейте,
Берегите себя до срока,
А увидите немца, - бейте,
Не пущайте его к порогу!»
Карандаш за халяву спрятал,
Вдруг вздохнул и упал без силы:
- Прощавайте пока, ребята…
И простите, как мать простила…
В блиндаже нет живого места,
Разворочен от взрыва столик,
А в руке бойца в знак протеста -
Неотправленный треугольник.