Здесь пришлые останутся надолго
насиловать простуженное горло
извилистой реки, что спорно
теченье уступает тропарю
щепоткой соли в новомодной ране,
как привилегию ступать по грани
до искаженных судорог гортани,
застывших воем в Бабином Яру.
Отсюда слышен свист татарской плети,
и купола, блестящие не медью,
видны из окон этажей последних,
как маковки у бабушки в саду,
где пахнет воздух земляникой пряной,
и для стихов не нужно драгомана,
а нужен Горовиц и фортепьяно,
как пепельная матовость листу,
чтобы вписать в него за словом слово.
И здесь заря вечерняя багрово
на Змиевой скрывает змеелова,
как сон и волю укрывает клеть
для этой певчей перелетной птицы,
поющей так, как не поют певицы.
Мне в этом городе пришло родиться,
мне в этом городе не стыдно онеметь...