ПАМЯТЬ СТАРЫХ ДЕРЕВЬЕВ
1. ДУБ
Семисотлетний дуб, морщинистый, огромный.
Почти что лысый ствол, но зелен в вышине.
Что в памяти хранит? Кого еще он помнит?
И будет ли когда он помнить обо мне?
Пока, наморщив лоб, остановился здесь я.
Пока еще живут походка, взгляд и жест.
А кто вообще и век назад, и два, и десять
дозором обходил беспечность этих мест?
Какой-нибудь хорват, долиб или бужанин
на утренней заре, как дикий печенег,
готовил свой колчан и лук к охоте ранней,
и веточку жевал, и ел крупчатый снег.
Семисотлетний дуб, старик ветхозаветный,
не помнит ничего: как варвар был зловещ,
и как стоял поэт, прельщаясь каждой веткой.
И знать не хочет он, листву роняя с плеч.
2. ВЯЗ
Огромный вяз, ветхозаветный старец,
не хочет думать он об этом лете.
В нем, как в ларце таинственном, остались
истории людей, смертей, столетий.
Всё было рядом – стук копыт, повозки,
под зонтиками барыни с прислугой.
То няньки с ребятишками в матросках,
а то матросов строй прошел округой.
Он помнит и атаку штыковую,
и мирной стройки гомон за забором.
Он видел трепет первых поцелуев
и горечь расставаний и раздоров.
Угрюмый вяз грустит, и солнца лучик
его не тешит, он о прошлом тужит:
«Предшественники ваши были лучше,
а племя молодое еще хуже».
Он помнит... И его глухие вздохи
о нас – не о былой листве кудрявой.
Он сравнивает горестно эпохи,
и поколенья разные, и нравы.
Он знает: то, что мы зовем прогрессом,
не значит – чище, и честней, и человечней.
Он стать хотел бы снова частью леса,
покинуть сквер и скрыться с глаз навечно.
Стоять во тьме, не видеть и не слышать!..
Но он переживет и это лето,
и наше время зла и лжи бесстыжей.
И если спросят, вспомнит ли об этом?
3. ТОПОЛЬ
Тополь старинный, музейный почти экспонат.
Как в черепаховом панцире, глух и тяжел.
Что так дрожишь, неужели и мне ты не рад?
Город теснит, он вплотную к тебе подошел?
Город зловеще пугает тебя, старика,
грудой бетона и звоном железных стропил.
Корни поднимет, безжалостно стешет бока.
Пот утирая, он скажет: свое ты отжил.
Ни индульгенций, ни жалоб сырых, ни мольбы
он не приемлет. Напрасно ты рыхлой листвой
ствол прикрываешь. Не пустят тебя на гробы,
так на скамейки – потащат под нож на убой.
Новый подписан проект. В этом месте теперь
комплекс торговый и вширь вознесется и ввысь.
Те, кто растили, заботились так о тебе,
канули в прошлое, с вечным молчаньем сплелись.
Есть еще время! Шурши и шуми выше крыш,
шелестом небо пронзай, обогнав этажи.
Чудится мне, что ты строчку поэта твердишь:
«Душно, но все-таки до смерти хочется жить».
До смерти! С грубой нарезкой морщин по стволу,
с треском суставов и с вывихом грузных ветвей.
Словно тебе меж лопаток вонзили стрелу.
С болью до судорог, с вытекшей кровью твоей.
Все-таки хочется... Все-таки жить, как живешь.
Впитывать солнца тепло и откидывать тень.
И, засыпая, почувствовать легкую дрожь
с прикосновеньем дождя. И встречать новый день.