С азартом прогнали взашеи
Продюсера Харви Вайнштейна
И в грязь с головой окунули.
Колосс, превративший в нулик,
Ничто — вот кто нынешний Харви!
Из зависти подлые хари
Взахлеб на весь свет голосили,
Что он — похотливый насильник
И был режиссером, покамест
Себе позволял он харассмент.
В укор голливудскому гуру
Нашли беспардонную дуру,
Чьи чары уже увядали,
Для роли в циничном скандале,
И эта несвежая тетка
Исполнила роль свою четко,
Вещая, что вспомнила сценку,
Когда её, чистую целку,
Лишивши стыда и покою,
Он трогал без спроса рукою.
Уж возраст к шестому десятку —
Всё тужит, что честь её всмятку.
За ней из киношного хлама
Восстали за дамою дама
Со звездною славой уснувшей
и взвыли, что в веке минувшем
Он звал их, не знающих грязи,
Вступить с ним в интимные связи...
Забыли все эти актриски,
Что шли добровольно на риски:
Стремились, чтоб быть на экране,
С продюсером лечь на диване
И быть с ним податливей воска
В надежде на роль и на Оскар,
На шанс, чтобы выбиться в люди,
Звездой воссияв в Голливуде.
Вайнштейн благосклонно, без лени
Умел выводить их из тени,
Чтоб к славе они воспарили…
За что же теперь укорили?
За то, что не знал он ни разу
От рвущихся к славе отказу
И к плотским забавам порывы
В нем были отчетливо живы?
Мужчины, лишенные полу,
Со взглядом, опущенным долу,
И дамы — а-ля пуританки,
Что прут против правды, как танки,
И стали вдруг папы святее,
Вам травли приятна затея —
Вы голову Харви на блюде
Не прочь показать в Голливуде.