Она знает всё о законах жизни:
С раннего детства во власти санкций
И никаких тебе сатисфакций.
Просто ползла неприметным слизнем,
Этаким замкнутым оборванцем.
Русые волосы, вздёрнутый носик,
Из под волос торчащие ушки,
Шарм придавали лицу веснушки.
Сколько ей лет? Да вроде бы восемь.
В серых глазах огоньки-ловушки.
Грустная девочка в старом платье,
На платье потрёпанный серый кантик,
В косах небрежный атласный бантик,
Плечи сутулы - не блещет статью.
Вечно в мечтах, как поэт-романтик.
Шла одиноко, глотая слезы,
Каждое утро до школы с ранцем,
Словно солдат на расстрел к афганцам.
А засыпала в мечтах и грёзах,
Каждую ночь под подушкой с «глянцем».
Видела сны, как отца волочат,
Бога молила вернуть скитальца,
Честно считая его страдальцем.
Тщетны мольбы - не поможет Отче,
Ему ни к чему выручать мерзавца.
Вот бы сказал его голос свыше:
«Это не жизнь, это душный карцер,
Плен искусственных декораций».
К Богу взывала, но он не слышал,
Не выдавал никаких реакций.
.
В городе тусклом забытом Богом,
Где только пьянки, гашиш и аресты,
Не было девочке хрупкой места.
Не было места в душе порокам -
Крошка совсем из другого теста.
Весь этот мир для неё ненавистен:
Батя в тюрьме отбывает за сбыт,
Мать на себе опостылевший быт
Тянет едва, дожидаясь амнистий,
Спиртным заглушая тоску и стыд.
В городе грязном, пропахшем смрадом,
Где в основном подрастали невежды,
Где-то в степи, расположенной между
Раем небесным и страшным адом,
Девочка светлой жила надеждой.
Время сквозь пальцы текло в трясину,
С календаря оборвав страницы.
Будни тянулись тугой вереницей,
Ночи смердели дрянным токсином
И проступали росой в ресницах.
Слёзы душили, давили стены -
Ей бы бежать из старой общаги,
Где каждый давно позабыл о благе.
Ей бы свободой наполнить вены,
С неба глоток исцеляющей влаги.
Девочка верила в Высшие Силы,
В то, что когда-нибудь ей воздастся,
И не смотря ни на что удастся
Освободиться, забыть, что было,
В тот час, когда Божий голос раздастся.
Она билась в окна раненной птицей,
Крылья ломала, хотела сдаться,
Ангелом белым к Нему подняться...
«Господи-Боже, подай десницу!»
Боже молчал, не решил вмешаться...
А надо ли ждать ей Господних песен?
Стоит ли ей уповать на чудо,
В поисках чьёй-то поддержки повсюду,
Если ей стал нестерпимо тесен
Мир, опороченный злом и блудом?
.
Так пролетели недели, годы,
Ей, наконец, исполнялось пятнадцать,
Уже не ждала от небес трансляций.
Просто расправила крылья свободы
В Боге устав как в отце нуждаться.
Просто решила быть сильной отныне,
Впредь никогда ничего не бояться,
Даже под дулом судьбы не сдаться.
Всю свою жизнь отдала рутине,
Чтобы однажды с низов подняться.
Только вперёд и никак иначе.
Днём на учёбе, работа ночами,
Время от времени встречи с друзьями.
Она устаёт, но уже не плачет,
Трудности кажутся ей мелочами.
Суточный график уже налажен:
Утром в училище едет на пары,
Слушает лекции и семинары.
А после, любуясь вечерним пейзажем,
Едет барменом работать в баре.
В свой выходной накрывает ужин,
Близких друзей на него приглашает,
Балует с травами вкусным чаем.
Каждый из них ей и важен и нужен,
Каждый из них в ней души не чает.
Девочка стала с годами краше,
Локоны белые в модной стрижке
Так привлекают к себе мальчишек.
Курит теперь, чтобы выглядеть старше,
Туфли на шпильках, чтоб быть по-выше.
Ей шлют комплименты богатые дяди,
Смазливые парни целуют руки,
Клянутся избавить её от скуки.
Она ненавидит с улыбкой глядя,
Она точно знает, что все они суки,
Что каждый желает владеть её телом,
Но ничего о душе не знает,
И после себя ничего не оставив,
Уйдут за отцом и Всевышним следом,
Сердце её на куски раздавят.
.
Жизнь для неё полем боя стала,
Боли и горя сполна вкусила,
Людям теперь доверять не в силах.
Ей бы любви, ну хоть самую малость,
Ей бы растаять в объятьях сильных.
Жизнь - марафон из крутых дистанций,
Спринтерский бег, полоса препятствий,
Где каждый второй уличён в злорадстве.
Все облачились в защитный панцирь,
И каждый давно позабыл о братстве.
Жизнь - это поиск уютных станций,
В искреннем мире, в собственном царстве,
Чтоб непременно в любви и богатстве.
Не дожидаясь чужих дотаций,
Как в трудовом государственном рабстве.
Чтоб воедино два хрупких сердца
И до конца, до седин остаться,
А не в борьбе между двух спартанцев.
Вечером зимним в объятьях греться,
А не с вином ресторанным в танце.
Она так устала быть сильной волчицей
И ежедневно за жизнь сражаться,
С болью в груди по утрам просыпаться.
Глаза потускнели - ей скоро тридцать,
А счастье решило ещё задержаться.
Много ли нужно для этого счастья?
Верного мужа и детского смеха,
Тёплого крова, в делах успеха.
Ты же Господь, обладающий властью,
И чудеса для тебя не помеха!
.
Боже, пошли ей такого принца,
Чтоб рука об руку и до загса,
Чтоб до последнего вздоха и часа,
Радость сияла на их светлых лицах.
Чтоб домик у моря и в нём терраса.
.
Бог наклонился к девчонке с неба,
Нежно окинул отцовским взглядом:
«Бедная девочка, непорядок!»
А утром под окнами выросла верба,
И ангел стоял с этой девочкой рядом...