Когда во мне была душа,
мне снились сны, и я дышал.
Дышал по настоящему,
удушьем ярких грёз -
они, рождённые во мне,
сопели в громкой тишине,
под грузом предстоящего,
в которое я врос...
Я врос в него, оно - в меня
осколком гаснущего дня,
волокнами гниения,
в котором я увяз.
Увяз по самые глаза,
и ты звала меня назад.
Моё сопротивление -
лицом упёрто в грязь.
И улыбается мне грязь.
Она - живая, шевелясь,
ведёт совокупление,
глубокое, со мной.
Ты это видишь, это всё...
И мне осталось лишь твоё
последнее прощение.
Прощение тобой.