***
Ещё немного любовалась тем подарком
Лесная странница… Неужто всё так просто?
Всего лишь – пять шипов… и гордый Дархем
Вдруг преклонится перед их сиянием грозным…
Но не успел отплыть от берега Садовник,
Как вдруг опомнилась Лорейн; и тут же следом
Услышал он её тревожный оклик:
- Какую плату ты потребуешь за это?
Шипы дразнили обжигающим касанием –
То жарким, то пугающе-холодным.
- Ты ничего об этом не сказал мне…
Он обернулся, оттолкнув подальше лодку:
- Коли подарок мой растратишь понапрасну –
Ищи меня опять на этом месте.
А плату ты уже внесла… Своим согласием
Отринуть правила мирского благочестия
И всё же не пренебрегай моим советом,
Лорейн из рода Бекинсейлов, постарайся.
Не променяй сияние солнечного света
На чёрный блеск короны самовластия.
Последний шип прибереги…
Ещё о многом
Лесная гостья расспросить его хотела.
Но налетевшего тумана поволока
Закрыла лодку рукавом молочно-белым.
Взмахнув веслом, неразговорчивый Садовник
Исчез… Любуясь чёрной горстью,
Лорейн держала неподвижно на ладони
Своё спасение и будущую гордость…
Зубцы напомнили ей замковые башни
И острия бенедектинского собора.
(Епископ дархемский возвёл его однажды,
С умом используя налоги и поборы,
А всем, кто жертвовал на дело то благое,
Он обещал без всякого смущения
Вход беспрепятственный в небесные покои
И согрешений долгосрочное прощение.)
И будто, показалось ей, объяты
Их крыши пламенем… и чёрный дым… и крики…
Пока слуга её походкой угловатой
Не вышел на поляну из укрытия.
Услышав громкое знакомое сопение,
Очнулась безрассудная девица
От власти грёз и пламенных видений.
Всё это время верный раб и очевидец
Скрывался в зарослях, в убежище древесном
И наблюдал за всем, что здесь происходило.
Но даже в этом колдовском и диком месте
Ему чутьё цепного пса не изменило.
Старик почувствовал, что мог бы всё испортить
Своим вмешательством… Теперь же, по привычке
Он вздумал госпоже было напомнить
О чём-нибудь… о правилах приличия…
Но на Лорейн взглянув, осёкся и, быть может,
Впервые в жизни ограничился молчанием,
И не осмелился хозяйку потревожить,
Как прежде, дерзким и суровым замечанием.
Когда же шли они обратною дорогой,
Лорейн - поспешно, а за ней на расстоянии –
Слуга, внезапно присмиревший, хромоногий,
Она не вздрагивала больше постоянно
От шорохов пугающих и скрипов…
Склонялись травы перед ней, и тёрн как будто
Перед девицей расступался. Только хрипло
Вздыхал слуга её угрюмый поминутно.
Но вскоре им обоим показалось –
Тропинка словно бы описывает петли.
Лорейн почувствовала сильную усталость
И у реки остановилась, шаг замедлив.
«Не узнаю я это место что-то, Йоргенс.
Не той дорогой мы идём обратно.»
«Вы правы, госпожа… Откуда мост здесь?
Ведь я в лесу бывал неоднократно…»
Лес изменился. Лунные покровы,
Что осыпали землю призрачною солью,
Скользили тихо по ветвям махровым…
И взгляд луны, огромной и бессонной,
Как будто просветлел… На мшистый камень
Лорейн устало опустилась, удивляясь,
Как быстро голубым речным туманом
Прибрежная лужайка наполнялась.
Среди поникших трав и рыхлых кочек
Дремавших колокольчиков соцветья
Вдруг оживились посреди глубокой ночи
И распрямились, дружелюбно и приветливо.
И будто к солнцу обернулись друг за другом,
Украсив ласковым сапфировым мерцанием
Эту неведомую путникам округу,
Качая шляпками резными - бубенцами.
Но солнца не было… Один туман скользящий
На ветках повисал, сбиваясь в хлопья.
Он необычным был, ненастоящим -
Словно волокна голубого хлопка.
Напоминал он дым курительный смолистый
Своим тончайшим сладковатым ароматом,
В нём запахи смешались терпких листьев,
Иссопа, лебеды, кошачьей мяты…
Вот чертовщина! так ведь это же и правда
Дым от курения! – подумала девица,
Внезапно разглядев на переправе
Престранную фигуру… Дым струился
Из трубки, что курил лесной бродяга,
На ограждение моста присев проворно.
Но будучи замеченным, из мрака
Он тотчас вышел и со скромностью притворной
Учтиво поклонился, и без спроса
К её ногам сложил букет из колокольцев.
«О, Дархема прекраснейшая роза! –
Заговорил галантный незнакомец. -
Что побудило тебя дом оставить отчий
И оказаться вдруг в моих владениях?
Одной, в глухом лесу и тёмной ночью…
Быть может, ты – всего лишь сон, видение?
А если так, прелестная девица,
Тогда прошу – не исчезай уж слишком скоро,
Пусть это наваждение продлится…»
Лорейн зарделась, опустила взор свой,
Но быстро справилась с томительным волнением,
Что пробудила речь ночного ферлакура.
«С каких же пор эти обширные владения
Твоими стали?» - отвечала она хмуро.
(Продолжение следует.)