Тот старый дом остался лишь во снах,
как образ детства в памяти нетленной.
Здесь доброта и слаженность в делах
присутствуют всё так же неизменно,
крестьянский быт мозолистой рукой
здесь скроен грубовато и надёжно,
тут охраняется полуденный покой,
Бог почитается молитвой осторожной,
душа легка от совершенной простоты,
нет помыслов стяжательства и гнева,
в том самом месте просыпаются мечты
и завораживают бабушки напевы.
Здесь от печи исходит дивный дух,
чугун дымит с тушёною картошкой,
здесь ранним утром кукарекает петух,
а зайчик солнечный обманывает кошку,
и летний мёд, переливаясь янтарём,
на свежий хлеб тягучей патокой стекает.
Мой детский рай, и милый сердцу дом
всё чаще в памяти нежданно возникают.
Накрыты марлей крынки с молоком,
в избе половиков лежат дорожки,
бельё колышет свежим ветерком,
и к трапезе расписанные ложки,
а поздним вечером рассказом в тишине
событий прошлого плетётся бахрома,
что так спокойно и таинственно во тьме
рисует образы для детского ума.
Тепло и радостно в дождливые деньки
смотреть в окно у занавески с кружевами,
а чуть развеется погода - у реки
с кривою удочкой следить за поплавками,
по пояс мокрым продираться из травы
с уловом маленьким в руке над головою,
ходить дорогой через поле по грибы
в лесок осиновый у речки под горою,
и в запредельной радости застыть,
глазёнками блестя от восхищения,
когда на жерлице разматывает нить
колючий окунь медленною тенью.
Вокруг исхожены тропинки и поля,
везде разведаны заброшенные избы,
и запечённая картошка на углях
желаннее всех прочих компромиссов,
в простой одежде воинство заплат,
готовое для новых приключений.
Мой детский мир, ночной мой звездопад,
хранящий бережно ребёнка отражение...
Ты снись почаще, мой родимый дом,
ты у меня единственный и вечный.
Я буду помнить глубочайшим стариком
твои покои с благодарностью сердечной.