1.
С холма Байского
Факел кружится —
То особо тревожный знак:
Полоса степи пылью вьюжится —
Многочисленный идёт враг.
Сторож бухает в большой колокол,
По плечу отдаётся боль.
Гул и гам плывёт густым всполохом
Надо всей рекой Сердобой.
Бабка старая в углу молится,
Не поймёт, что велит ей бог.
Может, быстренько — за околицу,
С узелком барахла — в острог?
Руки вскинула враз, как — крыльями:
Ни сынка в дому, ни снохи,
В лес по ягоды — внуки милые.
«Ох, грехи мои, вы грехи!»
Неожиданно пушка ухнула.
Въявь услышала ружей треск.
Пред иконою снова бухнулась,
Поднесла к губам святой крест.
Не вставай с колен, матерь старая,
И Господь поможет тебе.
Помолись за внучека старшего,
Он «в обнимку» с врагом — в Сердобе.
И за младшеньких, за не первеньких
Богу памятку накажи,
Чтобы перепел, глупый перепел
Их не выдал в высокой ржи.
За сынов молись, чтобы сдюжили,
Не пустили врага через брод.
За острог молись, за оружие
И за весь сердобский народ.
Не забудь дать Господу весточку,
Чтоб не кинулся лютый враг
Во ту сторону, где невестушку
Скрыл кустарником старый овраг.
Колыхнулось вдруг сердце матери.
Поднялась с колен кое-как,
А в избе её шарят пятеро
Гололобых поганых кат.
Много ль надо, чтоб старые ноженьки
Неожиданно подкосить?..
Не успела свекровь за сношеньку
Хорошенько Его попросить...
2.
Когда колокол медный унялся,
Отбухав тревогу,
И сбежался в острог
Самый прыткий и сильный народ,
Завалили тяжёлым бревном
Подъездную дорогу,
Дабы тем указать губанам
От ворот поворот.
Через гору бревна,
Через надолбы конь не проскачет.
А коль сунутся штурмом,
Узнают сосновый раскат.
К каждой пушке приложен
Чугунный увесистый мячик,
Отлежавший в «зелейном» подвале
Крутые бока.
В каждой щели
Высокой сосной остолблённой ограды
Округлился внимательно-зоркий
Ружейный глазок.
Подойти не успеют —
Улягутся брёвнами рядом,
Уцелеют — расскажут
Про новый Сердобский острог.
Хороши берега Сердобы,
Поросли частень-лесом,
А Лысуха крута, высока
И на диво гола.
От реки на неё не взойти
Ни зимою, ни летом.
Будто тысячи лет
Ждала славного часа гора.
3.
И когда увидали кубанцы
Лысуху с острогом,
Померещилась им
Головой богатырской вдали,
Из-под шлема насупившей
Брови кудлатые строго
На постылых зорителей
Древней российской земли.
Подошли к Сердобе,
Облепили весь берег Заречья,
Заорали гортанно,
Как в роще весенней грачи.
Их века ненавистное
Русскому слуху наречье
Рассосалось потом постепенно
В июльской ночи.
Набрались храбрецы
Попытать против крепости броду,
А за ними, как стадо баранов,
Юнцы заодно —
Не добрались до берега,
Алым окрасили воду,
Запоганили трупами
Речки прозрачное дно.
Остальные «воители»
Кинулись грабить Заречье,
Не пытаясь искать по пути
Безопаснее брод.
Убивали и жгли,
И ушли восвояси под вечер,
Прихватив барахло
И пригодный для рабства народ.
4.
В разорённом Заречье
Давились слезами старухи,
Вынимая младенцам
Пустую, иссохшую грудь.
И всю ночь не сложились
Усталые, слабые руки,
Чтоб надрывно кричащих малюток
Унять как-нибудь.
И всю ночь напролёт
Мужики сквозь рыданья кричали,
Вызывая с полей,
Из лесов и оврагов своих.
Наполнялись сердца их
Невыразимой печалью:
Никогда на родимой земле
Не найдёте вы их!
Загорелась заря
И зажгла сердца эти гневом:
Ни на том, ни на этом
Реки Сердобы берегу,
Ни на этих полях,
Ни под этим сияющим небом
Не гулять, не горланить отныне
Степному врагу!
5.
Ох, сердита ты больно река Сердоба,
Не по нраву степному ногайцу:
Не умеешь ласкать-целовать, как Кубань,
Встречать гостя, как полагается.
Угостила пришельца свинцовой едой,
Неудобоваримою пищей.
Напоила нелюбого мёртвой водой,
Обняла ледяною ручищей.
Молодому, ему б ещё жить-поживать,
Упиваться бы первой любовью.
Ещё сына родить и ему пожелать
Не питаться плодами разбоя.
Видно, сказки рассказывал старый отец,
Когда звёзды волшебно сияли:
Там, на севере дальнем, где землям конец,
Сытно-справно живут россияне.
Там и злато, и мёд, и пушнина, и хлеб.
Там в полон брали многие тыщи.
Дармового такого добра на земле
Во три стороны прочих не сыщешь.
Там же люди копают густой чернозём
И растят на нём злаки и овощи.
А какие леса громоздятся на нём,
Ты отроду не видел такого ещё.
А в лесах — красота, а в лесах — чудеса,
И такой перезвон на рассвете!
Эти сказки о дивных сердобских лесах
Заманили в коварные сети.
Вот они — за спиною у Лысой горы.
Путь к ним, значит, не только не близкий:
Сосны — воинов пики, часты и остры,
Впереди — храм, как шлем богатырский.
На скрещении прежних разбойных дорог,
Где кубанские бродились кони,
Встал нежданно-негаданно русский острог,
Ощетинив вострёные колья.
Из-за кольев тех пули летят, как шмели,
Беспощадно жужжа над водою.
Не зорить тебе, парень, российской земли,
Не любиться с женой молодою!
Ей на шею не вешать серебряных бус,
В горсть не сыпать камней самоцветья...
Увидал, как такой же молоденький «русс»
Обессилено бьётся со смертью.
Но ему подсобила река Сердоба:
Тело выбросила недалечко...
Своему — жить да жить, чужаку — не судьба.
Сердобольна ты, матушка-речка!
6.
Лето красное в самом разгаре:
Плеск и смех над рекой Сердобой.
С утра бабы бельё полоскали,
А к обеду — на стойло гурьбой.
Сердцу нежному в груди тесно
От любви и земной красоты —
Пели бабы протяжные песни,
На ходу срывая цветы.
А потом под их пальцами пело
Белострунное молоко,
Поднимаясь облачной пеной...
Что-то брякнуло далеко
Об железо тяжёлым железом,
Монотонно забилось. Набат!
Созывали с лугов, из леса
Мужиков, ребятишек, баб.
Всем оружье нашлось для сраженья
И вода, и пища, и кров...
Только кучка растерянных женщин
Угоняла к оврагу коров.
В небесах — жаворонка трели,
На земле — стук тяжёлых копыт.
Сквозь высокие травы смотрели
На таящихся очи судьбы.
Серым пухом вздымая пылищу,
Мураву выбивая с дорог,
Шли кубанцев не меньше тыщи
На немноголюдный острог.
Шли, галдели на всю округу
И паслись на клубничном лугу.
Как на свадьбу к заветному другу,
Шли ногайцы навстречу врагу...
А когда возвращались спешно,
Опасаясь прямых дорог,
Судьба-мачеха выдала женщин
Беспокойным мычаньем коров.
Брали баб без галдёжа, набычась.
Сами гнулись, как ковыли,
Уходя с последней добычей
С заселённой сердобской земли.
7.
Слободы, слободы, слободы...
Мы помним значение их:
Пасти россиян свободу
От наглых врагов кочевых.
С реки Сердобы последних
Они уводили в полон...
Текла Россия по следу
Коварных, разбойных племён.
Катилась до Чёрного моря,
Копья обгоняя полёт,
Чтоб люди не знали горя —
Разлуки с родимой землёй.
Как кони, летели годы.
Века застилали — следы...
Стоит над рекой мой город,
Рождённый от слободы.
От речки — клином к Берёзкам.
За тысячи вёрст от границ!
И славу, и боль Сердобска
Надёжная память хранит.