Если б можно мне кисти и холст,
Написала б картину маслом:
Старый дом незатейлив и прост,
Покосившееся прясло.
А над домом там бездна далёкая,
Высь бездонная - ширь, размах,
Ослепительная, светлоокая,
Птичьих крыльев в пространстве мах.
Нарушая торжественность сини,
Чёрный коршун недвижно парит,
Ветер мёд пьёт горчащий полыни,
Изумрудных касаясь ланит.
Кружевной и узорный оклад -
Косяки облаков розовея,
Красный мак и петуний каскад,
Дух берёзовый с ноткой елея.
У колодца журавль и бадья,
Лёд на срубе не тает на солнце,
А луна ввечеру, как ладья,
Проплывает по дну колодца.
Свежий колер кустов череды,
На плечах коромысло с вёдрами,
Мать идёт, не плеская воды,
Чуть покачивая бёдрами.
Стёжка в прошлое, памяти путь,
Уток кряк, камышей колосья,
И протяжное:"Уть-уть-уть-уть..."
На закате многоголосьем.
Поклониться б ступеням родным,
Написать бы и дом свой, и мать,
Всполох углей в печи и дым -
Жаль, что мне не дано рисовать!
По вечерам хозяйки выкликали своих уток из камышей,
которые росли на самой середине болота. На закате
можно было услышать, как на разные голоса они выкликали
каждая своих. Утки приплывали и вперевалочку, гуськом
уходили за своими хозяйками домой. Утром их снова
выпускали, и всё повторялось.