Прижиться можно в Пьи, в Иокогаме,
Принять чужие правила, язык ли,
Себя уверить, будто Вы привыкли
К лохматым пальмам или же к цунами.
Жить можно в Кении, Испании, Панаме,
Деньгу ли, прыть накапливать по крохам,
Орудовать мозгами ли, локтями,
Не поддаваться тамошним пройдохам.
Но вот однажды кто-то из пройдох,
Кого нечаянно к себе Вы подпустили,
Вам скажет «Hаnde hoch» на суахили
И метким хуком врежет Вам под вздох.
Из шока вынырнув, как из пуховой шали,
Вы вспомните с нежданной теплотою
Россию, из которой Вы сбежали,
Где не везло Вам летом и зимою!
Вы вспомните кольцо любимых рук,
И судорогу слов перед разлукой,
И ожиданья тягостную скуку,
И сиротство тогдашних Ваших мук.
Себя сравнить Вы захотите вдруг
С березовым листком среди полыни
Иль со снежинкой в огненной пустыне
И Вас внезапно проберет испуг.
Вы обнаружите, что Вам уже по силе
Разбередить забытое былье.
Хоть Вы когда-то атеистом были
Паломником отправитесь в Россию
Замаливать предательство свое.
Бог даст, Вы не сгорите от стыда,
Увидев наши степени свободы:
Разграбленные шахты и заводы,
Распятые деревни, города,
В убожество пришедшие больницы,
Ребячьи обескровленные лица,
Разгул разбойничьего страшного суда,
Старух на митингах, как на каприччо Гойи,
Печаль и страх над каждою избою.
Вы, может быть, помолитесь тогда:
«Подай нам, Господи, покоя и труда,
Избави, Господи, от участи изгоев.»
2000 г.