Как давно, и не припомню,
Жил да был вдовец-охотник.
С ним три дочери-погодки,
Загляденье как пригожи!
Помогали по хозяйству
Да приданое копили.
Жили миром и порядком,
Как за пазухой у бога.
Раз студеною зимою
Вышла старшая по воду.
След от валенок расшитых
Обрывался у колодца.
Поспрошали у соседей -
Крика, шума не слыхали.
Лишь остался полушубок,
С соболиной оторочкой.
Лечит время злые раны.
Лето жаркое настало.
Ранним утром на покосы
Дочка средняя собралась.
Ждали вечером вернётся -
Не дождались, и на поиск
Не на шутку растревожась,
В ночь отец заторопился.
Ни травиночки примятой,
Ни кровавого следочка.
Только серп нашли в колосьях
И осколки от кувшина.
Закручинился охотник,
С горя чуть было не запил.
Дочь меньшую обнимая,
Разум силой воротил он.
Как-то младшая просила:
"Ты возьми меня с собою.
Хоть одним глазком взглянула б
На края необжитые.
Женихи к нам не заходят,
Не зовут гулять подружки.
Из короткого досуга -
Только зеркало и кошки".
Слезы горькие скрывая,
Так ответ держал охотник:
Не могу я дать согласье.
Не гневи судьбу напрасно!
Ты же знаешь по рассказам:
Много за морем чудовищ.
Ради собственного блага -
Оставайся лучше дома.
Не сберёг я дочки старшей,
Не сберёг я дочки средней.
Заклинаю всей душою:
В этот раз Отца послушай!
Я запру тебя в светелке,
Зарешеченные окна
Раз в неделю, ровно в полночь
Растворять свободно буду.
Неспокойный, неглубокий
Сон смежит отцовы веки:
Шорох где-то - проверяет
Он железные засовы.
А, луны дождавшись, дочка
Босиком, в одной рубашке,
Половицами не скрипнув,
Вдруг - синицей обернулась!
Щель увидела под крышей
И на волю упорхнула.
Кто ее за морем видел -
Тот теперь уж не расскажет.
Что ж отец? Любимой дочки
Не докличется, сердечный.
Знать, теперь и он свободен -
Жить по своему хотенью.