ломая болью руки, падая в небо, к груди прижав,
чувствую, как омывают лицо холодные капли, во рту вкус потерь
молитвами, что стекают в ложбинки и биение прервав
сердце, - ...и нечто совсем другое, живое под рёбрами завывает как лютый зверь.
я видел в нем разрушение этого прекрасного анафемского мира,
что из уголка глаз искрами сыпался на мои ладони,
и возносясь на кресте,
я все шептал и шептал его имя,
когда во вздохе принял любовь слетающих с губ агоний...
мы шли когда-то на север по следам давно позабытых,
по тверди земли, что сбивала нам ноги и путь,
мы искали себя, забывая себя непокрытых
епитрахилем, помазанных елеем, а пришедшая суть, -
поворачиваясь спиной к нему, принимать его смерти,
целовать терновник короны, ощущать свернувшуюся кровь,
говорить ему, когда от боли в нем извиваются змеи,
что они не травят его сердце, они ранят лишь плоть...
я беру его ещё теплые руки, окутывая в саваны нежного сна,
целую закрытые веки, стирая с ланит горькие слёзы,
между нами говорит теперь лишь вечная тишина,
он стал для меня посланием и страстью моей Голгофы...
для других он - вера, прощение, любовь, создание,
но меня обжигает ненависть,
я все ещё чувствую его кровь на руках, что пьянит,
...для меня он - преисподняя, мое сердце, мое изгнание,
ведь смотря на небо, что видело все,
под сломанными рёбрами ещё болит...