Ее глаза на звезды не похожи
они сияют ярче во сто крат
и теплится надежда днем пригожим
в ее объятьях осень повстречать.
я на своем веку потрепанном
не раз встречал красавиц неземных,
но лик ее,
всех времени эпох
нетронутый,
сильней пленяет
всех голливудских див.
средь шелухи поверхностного мира-
расцвел ее пророческий алмаз.
бездуховность угрюмо красива,
а она-
пламя вечности в тысячу ватт.
я шатаясь по заспанным улицам,
поздним вечером счастья искал,
и в прокуренных взглядами лестницах
от поскудства мирского страдал.
шлейфом образа света нетленного
смыслом самых отчаянных фраз,
она мимо скользнула
и
в миг исчезла,
в привычном беспамятстве фраз.
я искал ее в поздних аллеях,
средь сотен прохожих лиц,
кажется,
я тогда счастье образ увидел,
в отблеске
поникших ресниц.
за век страданий меня бог вознаградил,
я умирая,
раболепно
прошепчу
той имя-
кому я посвятил
всех мук сердечных
сладости
истому.
так изменился мир с эпохи королей,
все в пресловутости бытской повязло,
и женщин воспевание
увы,
осталось в лете черным днем мытарства.
отнюдь
а я
не соглашусь,
я искренне
душою,
готов себя распятью предложить,
лишь б только имя женское вернулось в моду.
Шекспир ведь был не дураком,
описывая ярко,
в красках,
все прелести покорности людской,
в попытки заработать обещанье,
пророненных надушенным платком,
из рук прекрасного созданья.