Состав
Триангуляционные тортиллы,
холмы сползают взад поочерёдно.
плацкартные елозит ветер-триллер–
попутный, беспородный.
Цыганская дуда мимо дверей,
картёжники с удачками за ними,
а буйволам у переезда ждать:
их взоры магматичны– кто да снимет.
Промчимся сквозь ночные города,
где столько-то (по списку) жителей,
чтою не узнать зачем-то никогда,
как звать детей и их родителей.
С тарелками (богаты) что ни дом
село тебе не старый бедный хутор
вечор– на спор– кукушкино гнездо,
которому разор случится утром.
За станцией с часами что луна
с прощальцем в голиафовой фуражке
не попадёт бутылкой из окна
кабы давид рождённый не в рубашке.
И за полночь без края и конца
умчим через могилы спящих воев:
разбудит ором их лохматый царь
прослушать их как было гробовое.
Своё как все чужому расскажи–
начистоту отпойся без обиды–
и будь здоров захлёбываясь в лжи,
притворного себя на трёпку выдав.
А на конечной в хаосе спиной
к тебе извозчик твой и мой последний
чтоб самости ль подземною весной
билетить даром и побезбалетней?
перевод с болгарского Терджимана Кырымлы
Влакът
Хълмовете като костенурки пълзят
с триангулачни шипове на гърба си.
Попътен и километричен е вятърът
над вагоните второкласни.
Циганска флейта в коридора звучи
и картоиграчи защищават съдбата.
Биволи с вулканично червени очи
на прелеза чакат, за да минат оттатък.
Тъй ще преминем през вечерните градове
с толкова и толкова жители,
без да узнаем ни един как се зове,
но разделени всички на деца и родители.
И покрай тези електрически имотни селца
с толкова и толкова телевизори,
очите ни ще замътят кукувичи яйца,
за да ги счупят стопаните призори.
Покрай гаричката с часовника-великан
и кантонера с драконова фуражка
бутилка ще хвърли неизвестен пиян
със своята антидавидова прашка.
И по-нататък в безкрайността, в полунощ,
в могили и гробници спящите воини
ще разбуди призивно един чорлав вожд
и ще изслуша техните спомени.
Своята участ подир другите разкажи,
като послушно желязо връз наковалнята пей,
а в часа, когато е пълна торбата с лъжи,
стискай със зъби, човеко, и себе си надживей!
Своё как все чужому расскажи–
начистоту отпойся без обиды–
и будь здоров захлёбываясь в лжи,
притворного себя на трёпку выдав.
А на конечной в хаосе спиной
к тебе извозчик твой и мой последний
чтоб самости ль подземною весной
билетить даром и побезбалетней?
Златомир Златанов