Николаеву Борису Алексеевичу
посвящается.
Когда мы встретились в первый раз? Двадцать лет тому назад? Больше? Сколько не пыталась – память не сохранила ни месяца, ни даже года. Зато саму встречу помню до мельчайших подробностей. В мой кабинет (тогда я занимала небольшую, но вполне себе востребованную должность) вошел мужчина в возрасте. (Ни разу за всё время нашего знакомства не подумалось – старик… Мужчина в возрасте. Хотя уже тогда ему было около семидесяти.) Небольшого роста, одет с иголочки: в костюме, в галстуке, в начищенных до блеска ботинках. Помню, как я насторожилась, увидев его – чего греха таить, недолюбливала таких. Обычно это были напыщенные самовлюблённые индюки. С раздутым до размеров вселенной самомнением. Борис Алексеевич оказался приятным исключением. Буквально через пять минут мы болтали, как старые, добрые знакомые. Он умел и говорить, и слушать. Время приёма посетителей было ограничено. У дверей кабинета уже волновалась очередь. На прощание (в нарушение мной же установленных правил) я продиктовала ему номер своего личного телефона, пообещав любую посильную помощь.
Он позвонил – не прошло и месяца.
– Помните меня?
– Да, конечно, я Вас помню.
Тогда с удивлением подумалось: а ведь и вправду – помню. Хотя в приёмный день через мой кабинет проходило до пятидесяти, а то и больше человек.
– Вы обещали мне помочь.
– С удовольствием. В чём проблема?
Суть помощи, хотя и касалась моей работы, выходила далеко за пределы должностных обязанностей, но у меня и мысли не возникло отказать этому человеку.
Его проблему мне удалось решить в наилучшем виде, и мы расстались довольные друг другом. На прощанье Борис Алексеевич протянул конверт. Я с возмущением отказалась, но он был настойчив и убедителен. Приняв из его рук более чем щедрое вознаграждение, я не чувствовала себя преступницей. Всё, что он делал, воспринималось как должное и правильное.
С тех пор так и повелось: иногда Борис Алексеевич исчезал на долгие месяцы и даже годы. Иногда, как снег на голову, появлялся в моём кабинете. Рассказывал о своих поездках во Францию и Швейцарию, Англию и Германию, угощал заморским шоколадом и вином. Я смотрела на него, как на небожителя, и слушала с налётом недоверия и лёгкой зависти. Эта была жизнь в другом измерении. Такая далёкая, непонятная и совершенно недоступная для меня, живущей здесь на земле и пытающейся в одиночку, на скромную зарплату госслужащего, поднять двоих дочерей. Иногда он приглашал меня к себе домой. Его жена, удивительнейшей души женщина, всегда была радушна и хлебосольна. Не скажу, что мы стали друзьями. Но постепенно я всё больше и больше проникалась симпатией к этому человеку и его окружению.
Как обычно, мы не встречались и не общались пару лет. А, может, даже и больше. И вдруг звонок…
– Помните меня?
– Да, конечно, я Вас помню.
– Вы что-нибудь слышали про «Умный дом?»
– Нет, не слышала.
– Как же так? У Вас в районе построен не просто дом – ЛУЧШИЙ в России энергосберегающий дом. А Вы ничего не знаете.
Мне было стыдно, но я и вправду очень мало знала об энергосберегающих домах. Договорились о встрече. Дом поражал воображение. В голове с трудом укладывалось, что можно жить вот так – совершенно автономно. Не зависеть ни от водоканалов, ни от электросетей. Но еще больше меня поражал хозяин дома – Борис Алексеевич. С каким воодушевлением он рассказывал об устройстве дома, о его возможностях и преимуществах. О преобразовании энергии солнца, ветра и земли в нужное нам электричество и тепло. С какой гордостью он демонстрировал накопители электроэнергии, очистители воды и воздуха. На лифте мы поднялись на второй этаж и на шикарнейшей кухне пили изумительный кофе. По договорённости с хозяином я организовала несколько экскурсий по показу «Умного дома». Интересно было смотреть, как взрослые, занимающие в районе немалые посты люди, слушали Бориса Алексеевича, в буквальном смысле, открыв рот. Но еще интереснее было наблюдать за детьми, когда мы привезли на экскурсию школьников. Сколько вопросов, сколько открытий и сколько восторга.
И снова месяцы или даже годы необщения. За это время у меня случились большие перемены. Впервые за всю свою жизнь я поддалась эмоциям и сделала необдуманный шаг: уволилась с работы в надежде больше времени посвящать творчеству. Буквально через пару месяцев я поняла, что кроме духовного, мне требуется немало материального. Решено было снова трудоустраиваться. Конечно, предложения были, но как решиться, куда направить свои стопы. То зарплата не нравится, то обязанности не устраивают. Именно в это время и раздался звонок: «Помните меня?»
– Да, конечно, я Вас помню.
– Мне нужна Ваша консультация. Когда Вы можете меня принять?
– Простите, я больше не работаю. К сожалению, помочь Вам не могу.
Он настоял на встрече, и вскоре мы уже сидели в его кабинете на втором этаже «Умного дома» и болтали о том и сём. На прощание Борис Алексеевич вдруг предложил: «Идите работать ко мне». Я отказалась категорически, даже не поинтересовавшись ни предлагаемой должностью, ни условиями работы. Мой отказ не произвёл на него никакого впечатления.
– Подумайте, я Вам даю время.
Последнее слово всегда оставалось за ним.
Ровно через месяц звонок.
– Вы подумали?
На мои жалкие попытки что-то объяснить, сказал решительно и бесповоротно: «В понедельник, 22 мая, едем в офис. По дороге поговорим».
Это случилось как-то само собой. Еще минуту назад и не собиралась, а вот уже заявление написано, и я этим же днём принята на должность. Присутствующие в кабинете начальник отдела кадров и финансовый директор компании, мне кажется, даже не удивились. Потому что всё, что делал Борис Алексеевич, воспринималось как должное и правильное.
Домой я возвращалась в небольшой растерянности от скоропостижности случившегося. Могла ли я предположить, что именно этот неожиданный поворот событий послан провидением для моего спасения.
Не прошло и двух недель после того дня, как я почувствовала себя, мягко говоря, нехорошо. Еще пару недель я мужественно пыталась не обращать внимания на возникшую проблему, но потом сдалась и направилась в родную поликлинику. Симпатичный, улыбчивый доктор огорошил меня мудреным диагнозом и посоветовал в срочном порядке искать хорошего нейрохирурга. Для пущей убедительности сообщив, что времени у меня совершенно нет и «…до сентября вряд ли Вы дотянете…» Это было странно и неестественно. И поверить в это было совершенно невозможно.
Полученная зарплата позволила мне без особых потерь пройти платное обследование в хорошей клинике. К сожалению, диагноз подтвердился. Семнадцатого июля, лежа на операционном столе, я впервые подумала о Борисе Алексеевиче, как о своём спасителе, и мысленно поблагодарила Господа Бога за нашу встречу.
Полгода после операции – это каждый день борьбы с болью и с собой. Это заново учиться ходить и говорить. И слышать свой голос, который стал чужим. И пытаться что-то удержать в памяти, которая вдруг стала, словно дырявое решето. И пытаться не впасть в депрессию от нахлынувших испытаний.
Я позвонила в декабре.
– Борис Алексеевич, простите. Я Вас так подвела. Не знаю, смогу ли работать вообще.
– Не говорите глупостей, – оборвал он меня на полуслове. – Сколько нужно времени, столько Вы и берите на восстановление. Не торопитесь. Поправляйтесь и выходите на работу.
Это было не просто приятно. Это было жизненно необходимо. Ежемесячные выплаты по больничному листу давали мне возможность не думать о том, сколько стоят лекарства. И выполнять все, без исключения, рекомендации врачей.
Свой первый рабочий день, после такого долгого перерыва я тоже запомнила до мельчайших подробностей. Мы встретились на стройке. Борис Алексеевич воспылал идеей построить завод по производству серверных металлических шкафов. Февраль месяц, холод, он в куртке нараспашку, раскрасневшийся и злой, отчитывает за что-то своего прораба. Потом садится за руль бобкэта и начинает перевозить какие-то материалы. Помню, у меня мелькнула крамольная мысль: «Зачем ему, в таком возрасте и в таком положении, этот геморрой?» Но, напитавшись его юношеским задором, его непоколебимой уверенностью, больше себе таких мыслей не позволяла. Я вдруг поняла, что возраст – это не цифры в паспорте. Что человек жив до тех пор, пока горят глаза, пока в нём живо желание двигаться вперёд. И снова, и снова благодарила судьбу за встречу с этим человеком.
Совместная работа позволила нам чаще встречаться, больше общаться. Наши отношения перешли на новый, более доверительный уровень, и я с удивлением познавала новые грани этого удивительнейшего явления – Борис Алексеевич. Рассказы о жизни на Кубе, о встречах с Фиделем Кастро и Че Геварой уносили в мир романтики и приключений. Его рассказы про то, как он покупал мебель у Дональда Трампа, смешили до колик… Это была живая история, непохожая ни на что.
Пару лет назад у меня возникла идея записать воспоминания Бориса Алексеевича и оформить это интереснейшее жизнеописание в виде мемуаров. Но он только отмахнулся от меня: «Какая книга сейчас? Вот завод построим, тогда можно будет и романом заняться».
Несмотря на все трудности, завод был построен и приступил к выпуску продукции. «Мы будем выпускать ЛУЧШИЕ в мире серверные шкафы», –говорил Борис Алексеевич. И ни у кого, ни разу, не возникло желания усомниться в его словах. Времени на раскачку было не много, и вскоре качество нашей продукции стало вполне конкурентно способным. А у Бориса Алексеевича уже новые идеи и планы: тепло, образующееся в результате работы покрасочной линии, совершенно бесхозяйственно выбрасывается на улицу. Значит, на крыше завода надо выстроить теплицу и выращивать зелень. Вода, используемая для технологических процессов, тоже должна приобрести вторую жизнь. Надо поставить очистители, сделать водоём и выращивать рыбу. Оставалось только удивляться: сколько же еще идей в этой светлой голове?
В начале этого года я снова затронула тему о написании мемуаров. Борис Алексеевич был уже не так категоричен. Лёд тронулся, и он был готов приступить к этой работе. Пандемия, ворвавшаяся в нашу жизнь, спутала все планы. «Какая книга сейчас? Вот самоизоляция закончится, тогда можно будет и романом заняться».
В четверг, тринадцатого августа, с утра у меня было отличное настроение. Ждали приезда на завод Борис Алексеевича. Я готовила пламенную речь, перебирала неопровержимые доводы в пользу своей идеи. Главный козырь, небольшой рассказ о том, как совсем молодой, неопытный прораб посадил на задницу (в прямом смысле этого слова) министра строительства, ждал своего часа. Я была уверена, что, прослушав рассказ, Борис Алексеевич загорится идеей описать и другие свои приключения.
Шедший мне навстречу сотрудник вдруг сказал: «Примите мои соболезнования. Такой колосс завалился…» Чувствуя на своём лице глупую улыбку, которая никак не хотела покидать губы, я с трудом выдавила:
– Вы о чём?
– Простите. Я думал, Вы знаете…
– Вы о чём? – мне хотелось кричать, но горло выдавило какие-то шипящие звуки.
– Борис Алексеевич умер вчера вечером.
Покупая венки и диктуя надписи на траурные ленты, я не могла поверить в случившееся. И стоя в церкви на отпевании, я не могла поверить. И, даже бросая горсть земли в могилу – я не могла поверить... Как же так? Ведь у него еще столько планов. В нём еще столько жизни…
Услышав печальное известие, звонят знакомые с вопросом: «Как же так? Что случилось?» И все в один голос: «Не может быть! Ведь у него еще столько планов. В нём еще столько жизни…» И все, в один голос: «Светлая память. Удивительный человек! Удивительнейший! Как жаль, что он ушел…»
Как жаль…
Борис Алексеевич скончался в возрасте девяносто один год.
Но, ни один человек, пообщавшийся с ним хотя бы один раз, не сказал: «Ну что вы хотите… Возраст…»
И слыша: «Как же так? Не может быть!» я начинаю понимать – жизнь надо прожить именно так. Чтобы ни один человек не вспоминал про твой возраст.
И снова и снова благодарить судьбу за то, что подарила мне эту незабываемую встречу с Человеком с большой буквы.