В колыбельке, приобняв подушку,
Чистенькая, в новенькой пижаме,
Словно ангел, милая девчушка,
Засыпая, улыбалась маме.
Спит принцесса, подданные тоже—
В разных позах мягкие игрушки,
На ковре котёнок, полулёжа,
Строго наблюдает за кукушкой.
А на кухне бабушка хлопочет,
Варит киселёк вишнёвый, кашу,
И при этом весело бормочет:
"Скоро-скоро встанет зайка наша"...
Тот же город, тёмная каморка,
Грязно, неуютно и убого,
На немытых окнах — тряпкка-шторка,
Фикус вянет в кадке одиноко.
У стены, обклеенной газетой,
Старая разбитая кроватка,
В ней малыш лежит полураздетый,
Словно крылышки, торчат лопатки.
Он уже не плачет, слишком долго
Брошен той, кто матерью зовётся,
Помните про Маугли?.. Что толку,
Есть ли смысл искать на дне колодца —
Смрадном дне сердец подобных женщин,
Капельку хотя бы материнства?
Им бы в ад при жизни, можно резче —
Запретить рожать. Но нет единства
В выводах по этому вопросу.
А пока верхи судьбу решают,
Тот малыш копается в отбросах...
Детство разное у всех бывает.