Как волк, оторванный от стаи,
Я вою на свою луну.
Как он, я победил печали,
И знал, что есть идти ко дну.
И знал, чему равна друзей потеря,
И знал, как больно сходить в ад.
Хотел, чтоб все уразумели,
Как сложен путь туда назад.
А сердце волка вечно будет в стае,
Как не перечили б ему.
На плахе иль на пьедестале
Найдёт он всё ж свою луну.
И в этом вое отразится вечность,
Овеянная болью и мечтой.
И озарится бесконечность
Великолепнейшей луной.
Луна подскажет путь-дорогу,
Дарует страннику причал
И кто-то в ней увидит Бога,
Того, кто выше всех начал.
И волк найдёт здесь полное смиренье,
Которое искал, устав от битв,
И обретёт он наконец то облегчение,
Что жив, а враг его убит.
Вся жизнь его борьба и ожидание боя,
И только в них способен закалиться дух.
А, победив, душа его лежит к покою,
Но снова стаи вой тревожит слух.
И снова в долгом вое голоса сойдутся,
Что каждый раз сливаются в один,
Пусть даже струны надорвутся
И пусть кипит адреналин.
И снова блудный волк вернулся к стае
Которая давно ждала его,
Познал он жизни страсти и печали,
Но лишь не счастья своего.
Ждало его и белое светило,
Что разгоняет светом ночи мрак.
И луч надежды озарит всё то, что было,
Избавив от панических атак.
И вот пришла желанная свобода,
В которой унисоном слышен волчий вой –
Такая вот его природа,
Таков желаннейший покой.
Он сделал всё, чтоб удалиться
Во глубину своей души,
Чтоб в бездну пасть, но не разбиться,
Ведь там все средства хороши.
Но он, как парус, просит бури,
Не став перечить каждой из причин.
Пусть в цепь его сковали и замкнули –
Он будет верить в свой святой почин.
Он до конца уверовал в инстинкты,
Что вечно будут объяснять его судьбу.
Столетние дубы и эвкалипты
Навеки будут помнить ту последнюю войну.
И пусть песок и пусть сырые камни,
Впитавшие так много крови всех землян
Меня запомнят и запомнят славно
А память не развеется в туман.