С.
В этом году прошлое кончилось.
Мы и не поняли, упрямились, корчились,
просто тупили.
Некоторые любили
и не заметили революции ( да, Борис Леонидович).
Много говорили, но, как рыбы, молчали при этом.
Поминали прошлое художники и поэты,
но кто их слушал когда?
Высока звезда, холодна вода,
рвутся, рвутся у парок ниточки...
Лимб закроют вот - вот, здравствуй, новая школа!
Адрес всё ещё уточняется, виснет прога.
Чего ждать от софта в конце времён?
Мы толчёмся в прихожей, почти у порога.
Человеком всё ещё проверяется человек.
Осень танцует свой вальс - бостон.
Ты в больнице впервые за этот век,
рисуешь эскизы между томографом и уколом.
В нарисованном небе видна дорога,
как след от саней на снегу.
Две полоски белого. Я без тебя не могу.
Я опять прогуляю школу,
и меня оставят на осень.
И тебя.
Осень никого не оставит.
Скорбя
по сбежавшему Августу
( ах, мой милый...),
осень плачет легко, вполсилы
( о, sole mio, о, mio sole),
потому что оплачено золотом
всё последующее молчанье.
От свидания до свиданья
всего - то полгода.
Погода
обещает ещё немного тепла.
Я звоню тебе в ад,
спрашиваю "тымнерад",
спрашиваю "какдела",
ты отвечаешь, что сажа в котлах
у них и вправду бела,
что грехи выявляют
с фанатичным блеском в глазах,
по образу и подобию поверяют.
Я вчера посмеяться смогла,
над твоим описанием ада.
Не надо,
мне не надо плакать. Это правда смешно.
Это просто такое кино.
Ты вернёшься в Лимб, пока его не прикрыли,
подлатав дырявые крылья,
а я тебя буду ждать всегда.
Даже если адрес изменят,
ты меня по следу найдёшь.
Водяные мельницы нам намелют дождь,
а потом немного солнца в холодной воде.
(О, sole mio, о, mio sole, непременно!)
Нигде
не бывает такого солнца, как здесь,
на земле,
на твоём крыле
стежки золотящего.
В голубом хрустальном флакончике,
настоящего,
летнего даже зимой.
И, пока ты мой,
неугасимого, незаходящего.
В этом году прошлое кончилось.
Начинается настоящее.