Я такой же убогий, как ты, и раздёрганный
и шумят, словно лес, надоевшие органы.
А вот сделаться бы просветлённым и благостным
и отбиться бессмертьем от призраков гадостных.
Второпях нас скроили и неосновательно,
понимаю твои все несчастья и вывихи,
приспособили к миру скорей прилагательным,
и отсюда растёт неприкаянность лирики.
Очень буднично, скучно, а хочется праздника,
потому что без праздника нет мотивации
и унять не получится беса-проказника,
не выносит он этой воскресной прострации.
Одиночество – это явление психики,
хоть себя самого в наказание высеки.
Ну, а ты адресат неконкретный, расплывчатый
и в туманности этой отнюдь не улыбчивый.
Ты опасливо так же, как я, озираешься,
и куда ты попал не поймёшь и не вычислишь.
Но на жалость не бьёшь, как и все, притворяешься,
только вдруг помрачнеешь, вздохнёшь и набычишься.
А вокруг беспризорные прячутся жители,
в смысле тени, для ада и рая негодные,
нацепившие тусклые лунные кители,
искупившие смертью грехи первородные.
Интересно, ты слышал их речи беззвучные,
ощущал их настырные прикосновения,
просьбы их без конца безъязыкие, скучные
причинённое зло отменить на мгновение?